Какая глупость! Пруд очень глубок, вода холодна. Если лодка затонет, то выплыть на берег одетым вовсе не просто, и легко может случиться несчастие. Это какая-то совсем особенная психология - без всякой нужды, просто для удовольствия, играть с опасностью! Ну, ехали бы сами, а то еще берут с собою этого ребенка Катю...
На пруде раздались крики и смех. У Сергея сломалось весло. Сильный и ловкий, в заломлен-ной на затылок студенческой фуражке, он стоял среди лодки и греб одним веслом. Лодка с каждым ударом наклонялась в стороны и почти достигала бортами уровня воды.
И они плыли вперед, веселые и смеющиеся. Токарев с глухою враждою следил за ними. И вдруг ему пришла в голову мысль: все, все различно у него и у них; души совсем разные - такие разные, что одна и та же жизнь должна откликаться в них совсем иначе. И так во всем - и в мелочах и в самой сути. И как можно здесь столковаться хоть в чем-нибудь, здесь, где различие - не во взглядах, не в логике, а в самом строе души?
Горничная Дашка появилась на горе и крикнула:
- Сергей Васильевич! Барыня зовут!.. Поскорей! Поскорее все идите!
- Что там такое?
- Телеграмма из города пришла... Поскорее, барыня зовут! Идите, я в ригу побегу за барином!..
Конкордия Сергеевна, бледная, с замершим от горя лицом, сидела в спальне и неподвижно глядела на распечатанную телеграмму. В телеграмме стояло:
"Приезжайте поскорее. Варенька опасно больна.
Темпераментова".
XVI
В тот же вечер все приехали в Томилинск. Доктор, взволнованный и огорченный, сообщил, что Варвара Васильевна, ухаживая за больными, заразилась сапом.
- Сапом?..- Конкордия Сергеевна растерянно глядела на доктора остановившимися глазами.- Это... это опасно?
Доктор грустно ответил:
- Очень опасно.
Варвара Васильевна лежала в отдельной палате. На окне горел ночник, заставленный зеле-ною ширмочкою, в комнате стоял зеленоватый полумрак. Варвара Васильевна, бледная, с сдвину-тыми бровями, лежала на спине и в бреду что-то тихо говорила. Лицо было покрыто странными прыщами, они казались в темноте большими и черными. У изголовья сидела Темпераментова, истомленная двумя бессонными ночами. Доктор шепотом сказал:
- Побудьте, господа, немного и уходите. Не нужно долго оставаться.
Жалким, покорно-молящим голосом Конкордия Сергеевна возразила:
- Милый доктор, я... я не уйду отсюда... хоть казните меня...- Глаза ее были большие-большие и светлые.
Доктор вышел. Токарев нагнал его.
- Скажите, доктор, есть какая-нибудь надежда?
Доктор хотел ответить, но вдруг лицо его дернулось, и губы запрыгали. Он глухо всхлипнул, быстро махнул рукою и молча пошел по коридору.
Утром Варвара Васильевна пришла в себя, весело разговаривала с матерью, потом заснула. После обеда позвала к себе Токарева и попросила всех остальных выйти.
Токарев сел в кресло около постели. Варвара Васильевна с желтовато-серым, спавшимся лицом, усеянным зловещими прыщами, поднялась на локоть в своей белой ночной кофточке.
- Владимир Николаевич, я вам хотела сказать... Я третьего дня написала директору банка и напомнила ему его слово, что он примет вас на службу... Он ко мне хорошо относится, я была при его дочери, когда она была больна дифтеритом... Он сделает...
Токарев страдальчески поморщился
- Варвара Васильевна, ради бога, оставьте вы об этом!
- Да... И потом еще вот что...- Она подняла мутные глаза, и в них было усилие отогнать от мозга туман бреда.- Да!.. Что я еще хотела сказать?
Варвара Васильевна нетерпеливо потерла руки и забегала взглядом по комнате.
- Вот что! - Она помолчала и в колебании взглянула на Токарева.