Мы расположились в довольно вместительной комнате, которую садовники называли гостиной. Диван, кресла, стол, барная стойка, большой экран все очень мило и уютно. Только мебель примагничена к полу. Я обратил на это внимание, когда решил чуть переставить свое кресло и неожиданно встретил легкое сопротивление. Затем, потратив на преодоление этого сопротивления чрезмерное усилие, я, боюсь, выглядел не слишком элегантно
Я встретился взглядом с Госсенсом и играл в гляделки до тех пор, пока он не опустил глаза.
Разрешите вас поправить, Госсенс. Из-за смерти Шталлера переживаете не все вы, а только четверо. В лучшем случае. А одному или одной, я светски улыбнулся Димитре, переживать было бы несколько странно. На случай вашей невероятной рассеяности напомню, что Шталлера убили.
Но может, все-таки пролепетал Госсенс.
Не может! отрезал я. Убили, это сомнению не подлежит. И убил кто-то из вас. Больше никого на астероиде во время убийства не было?
Госсенс молчал, сидя с приоткрытым ртом. Вид он имел жалкий и несчастный. Димитра такого вида не имела, но тоже молчала, глядя куда-то в угол. Возможно, она представляла себе, что поставила туда несносного лейтенанта. Слово взял еще один садовник, Пламен Тодоров. Этакий классический тип красавчика-брюнета. Его возраст я не рискнул бы определить. Подобные и в сорок пять стараются выглядеть на двадцать, хотя получается порой неважно.
Не было, лейтенант, как ни печально мне это признавать. Люди сюда вообще практически не прилетают срезанные цветы раз в двое суток забирает автоматическая беспилотная капсула. Продукты нам подкидывают раз в декаду, также автоматом. Мы иногда поочередно выбираемся домой, но пассажиров на обратном пути не берем. Сегодня никто не запрашивал наш маяк на посадку. Конечно, при наличии должных навыков сесть можно и вручную, но маяк в таком случае неизбежно подал бы сигнал оповещения. Нет, если вы исключаете возможность несчастного случая или самоубийства, нет сомнений, что убийца один из нас пятерых.
Он тряхнул головой, возвращая на место непокорную прядь волос. Волевой подбородок смотрел вперед, в глазах светилось мужество, губы кривились в ироничной усмешке. Любой капитан разведывательного звездолета заплакал бы от зависти, глядя как бесстрашно встречает опасность простой садовник Пламен Тодоров.
Тем не менее, господин лейтенант, снова заговорила госпожа Ласкариду. Чем может помочь тот факт, что мы не имеем права зайти в оранжерею, в то время как цветы гибнут?
Да что может случиться с вашими цветами за несколько часов? с досадой спросил я.
Госсенс заерзал в своем кресле.
Позвольте мне ответить, лейтенант. Вы знаете, что мы выращиваем?
Розоиды, блеснул я эрудицией.
Госсенс поощрительно улыбнулся, но покачал головой.
Мраморные розоиды, уточнил он со значением. Открыли их несколько лет назад совершенно случайно, как и многие великие открытия. Обычные розоиды растут внизу Госсенс замялся на мгновенье, потом снова улыбнулся. Когда мы говорим «внизу», мы подразумеваем на Бальдре.
Я кивнул. Бальдр единственная пригодная для жизни планета в этой системе, довольно давно колонизированная людьми. Весь персонал базы естественным образом был набран оттуда.
Розоиды действительно напоминают розы, цветы красивые, но ничего особенного, продолжил Госсенс. Вы ведь были в оранжерее, видели, наверное. Однако в условиях невесомости или квази-невесомости они проходят через удивительную стадию. Когда бутон достигает критического размера около восьми сантиметров в диаметре его лепестки покрываются мраморным узором. Невероятно красивое зрелище! У нас есть срезанные цветы, мы храним их в специальных вакуумных контейнерах, не желаете взглянуть?
Возможно, позже, буркнул я.
Один цветок стоит около пятисот кредитов.
Сколько?! я поперхнулся.
Да, лейтенант, именно так, Госсенс покивал с таким важным видом, будто именно он сделал это «великое открытие» несколько лет назад. И в цену заложена не только изумительная красота цветка, но и сложности в его выращивании. Сама среда обитания это только один фактор. Второй это длительность мраморной стадии. Когда цветок приобрел мраморный вид, у садовника есть всего около трех минут, чтобы срезать его. Срезанный цветок простоит от семи до десяти дней. Не срезанный вянет и опадает За то время, пока в оранжерею нет доступа, полагаю, мы безвозвратно потеряли не меньше четырех-пяти цветков.