На самом деле я очень дисциплинированный водитель и о настоящей скорости не имею представления. Я зажмурилась, вжала голову в плечи и попробовала думать о чем-то приятном.
Когда сердце стало биться в нормальном ритме, я рискнула приоткрыть левый глаз. Верзила как раз звонил по телефону. Спросил:
— Все готово?
Не знаю, что ему ответили, он молча убрал телефон и сосредоточился на дороге. Мы свернули к больнице.
— Они ведь могут следить, — неуверенно произнесла я. Он кивнул. Разговорчивым его не назовешь.
К стоянке он проезжать не стал, свернул к гаражам и очень медленно объехал вокруг здания больницы. Сделав полный круг, опять свернул, и остановился на полпути к лесной дороге. Я начала злиться: сколько сил потрачено, а он ведет себя как придурок.
— Послушайте, — начала я. Он повернулся ко мне, и я замолчала.
— Что? — немного подождав, спросил он. Я вздохнула.
— Через приемный покой вы незаметно пройти не сможете, а в подъезд опасно: они ведь могут следить.
— Где он?
— Второй этаж, терапевтическое отделение, семнадцатая палата.
— Я пойду.
Мне ничего не оставалось, как покинуть машину. Стараясь выглядеть естественно, я через приемный покой вошла в здание больницы, поднялась на второй этаж и постучала в дверь терапевтического отделении. Открыла мне сестра с третьего поста.
— Добрый вечер, — сказала я. — Как дежурство? Варвара Сергеевна здесь?
— Здравствуйте, она в ординаторской.
* * *
Варька дремала на кушетке, услышав скрип двери, подняла голову.
— Спи, — тихо сказала я. — Журнал возьму…
— В верхнем ящике, — зевнула Варька. — У тебя кофе есть? Все выхлебали, гады, а купить некому. Что за люди, а?
— Приходи через полчасика…
— Как у вас, тихо?
— Бог миловал… — Я взяла журнал «Смена» и осторожно вышла. Медсестра первого поста подняла голову. — На крючок не запирайтесь, — сказала я. — Я сейчас вернусь.
Она равнодушно кивнула. Пока все идет отлично. Я постучала в дверь своего отделения.
— Кто? — спросила Наташка, голос дрожал.
— Я.
— Слава тебе Господи… — зашептала она, впуская меня.
— Как дела?
— Все нормально, только страшно очень, черт знает почему. Нашла, кого искала?
— Нашла. Ключи от бокового входа у тебя?
— Вот. И от отделения, и от бокового входа. Может, мне с тобой?
— Запри дверь и не высовывайся. — Взяв ключи, я вернулась в терапию. Коридор тонул в темноте. Я шагнула к палате и резко повернулась. От стены отделился темный силуэт, свет из окна упал на него, и я с облегчением вздохнула: тот самый верзила. Спрашивать, как он сюда попал, охоты не было.
Я открыла дверь палаты, мы вошли, он сразу же направился к каталке. Свет я не включала, но было не настолько темно, чтобы он не смог разглядеть лицо лежавшего на ней человека. Дядька был в сознании, попробовал улыбнуться:
— Ты…
— Я, — кивнул верзила.
— Слава Богу. — Он перевел взгляд на меня и добавил:
— Спасибо, дочка.
Все остальное заняло несколько минут. Я еще только соображала, как вывести больного, а верзила уже подхватил его на руки и шагнул к двери. Давать советы я поостереглась, мне хотелось только одного: чтобы они поскорее исчезли из моей жизни.
Я шла впереди, указывая дорогу. Если бы мы вдруг встретили кого-нибудь из персонала больницы, мне пришлось бы долго объяснять, что за чертовщина здесь происходит. Но мы никого не встретили. С сильно бьющимся сердцем я открыла уличную дверь и осторожно выглянула. Отсюда до машины верзилы было довольно далеко. В этот момент он высунулся и тихо свистнул. В ту же минуту из-за угла появилась «скорая помощь».
Я растерянно замерла, а из «скорой помощи» вышел врач, по виду самый что ни на есть настоящий. Двери распахнулись, моего бывшего пациента умело загрузили, и, подмигнув мне габаритами, машина скрылась за углом.