«Ну что? Мари звучала весело. Поняла, почему Лисетская приехала в Санкт-Петербург?»
«Нет», честно ответила я. В википедии я не заметила каких-то явных указаний на то, что Эмилия или Лисетская были связаны с Питером. Возможно, эти указания были во французской статье, которая наверняка была гораздо обширнее, но читать ее мне было лень.
«Объяснить?» спросила Мари. Я представила себе, как она сидит у себя на кровати и улыбается, радуясь тому, что может в очередной раз удивить меня своими детективными способностями. Меня и вправду всегда поражало ее умение мгновенно выуживать информацию на любую тему из интернета.
«Конечно», написала я.
«Смотри. Мари, видимо, положила телефон на колени, а параллельно что-то смотрела в ноутбуке. Лисетская дружила с Эмилией E. Q. Жила с ней. Так-так. И с ними еще жил такой чувак Аркадий Васильев. Он русский».
Я открыла википедию и стала снова листать статью про смерть Эмилии. Там действительно упоминался какой-то Васильев я просто его не заметила в первый раз.
«Он, продолжала Мари, из эмигрантской семьи. Жил в Лондоне до 1961, потом переехал в Париж и познакомился там с Эмилией и Лисетской. А в 1991 году переехал в Россию и живет тут до сих пор».
«Откуда ты все это знаешь?» написала я. Мари прислала новое сообщение и тут же его удалила. Видимо, мой вопрос ее сбил.
«Я читаю французскую Википедию через гугл транслейт, объяснила Мари пару секунд спустя. У Васильева есть своя большая статья, потому что он написал Лингвистику активизма. С этим текстом ты знакома??»
Тут мне стало совсем обидно, потому что с «Лингвистикой активизма» я и вправду была знакома. Этот небольшой манифест об активизме и языке часто цитировали в русской фем. сети, когда требовалось объяснить концепт феминитивов каким-нибудь ушлым «интеллектуалам». Целиком я его не читала, но и сама пару раз что-то оттуда цитировала, когда спорила с мамой или тетей.
«Так вот! я хорошо слышала триумф в голосе Мари. Васильев преподавал в СПбГУ, потом ушел на пенсию где-то в двухтысячные. А две недели назад он лег в больницу. В Википедии этого, очевидно, нет просто вбей в гугл Аркадий Васильев, лингвист и сразу увидишь новость какой-то питерской летней школы о том, что один их лектор лег на операцию, и они желают ему удачи и скорейшего выздоровления».
Я не стала ничего гуглить, зная, что Мари все сделает за меня.
«Он, Мари наверняка опять сейчас улыбалась, попал в онкологический центр, из чего можно сделать вывод, что у него рак. Васильеву где-то лет восемьдесят пять, вряд ли он долго протянет значит, Лисетская приехала в Санкт-Петербург, чтобы его навестить».
Мари наверняка была права видимо, старой критикессе хотелось проведать давнего друга.
«Знаешь, что еще их объединяет?» спросила Мари. Я послала ей вопросительный знак, и она тут же стала наговаривать новое сообщение.
«Лисетская и Васильев, Мари говорила тихо. Оба были в Париже, когда умерла Эмилия E. Q., и оба навещали ее в день смерти. Их обоих допрашивала полиция, но за недостатком улик обоих отпустили. Ты сейчас встретишься с женщиной, которая, возможно, шестьдесят лет назад отравила свою подругу!»
«Ее же отпустили, написала я. Тебе надо осторожнее со всей своей конспирологией».
«Как скажешь. Я снова чувствовала, что Мари улыбается. Но ты, уж пожалуйста, осторожней, хорошо?»
«Хорошо), ответила я. Сейчас я в душ, а потом пойду встречусь с лесбиянкой-убийцей».
«Мур:3», ответила Мари текстом.
3
Приняв душ и высушив волосы, я спустилась в вестибюль. Возможно, мне полагалось ожидать Лисетскую на улице, но я не хотела выходить на солнце, которое, несмотря на то что уже должен был наступить вечер, кажется, только начало падение к горизонту. Через стеклянные двери было видно «парадный» подъезд, и я надеялась, что сумею быстро выскочить навстречу, как только авторка выйдет из такси.
Я посмотрела на телефон с прибытия моего поезда прошло два часа пятьдесят девять минут. Я открыла статью про Васильева во французской википедии и стала читать, изредка поглядывая на двери. Иногда за стеклом останавливались машины, но каждый раз из них выбирались какие-то мужики в костюмах.