Можно мне взглянуть на этого шахматного коня? обратился я к Штефу, не спеша отвечать на его вопрос.
Прокурор кивнул инспекторам, и один из них с крепкой, будто пивная бочка, шеей, гремя ключами, открыл сейф.
Фигурка чёрного коня из слоновой кости привлекла моё внимание. Так же, как и прокурор, я понимал, что именно в нём и кроется разгадка всей этой кровавой трагедии. Чёрный шахматный конь с опущенной головой.
Интересная лошадка! заметил прокурор.
В то время на Кёнигштрассе достаточно многолюдно, однако его никто не видел, заговорил один из инспекторов.
Старик-китаец, разносчик из ресторана «Шанхай» вроде бы видел, как кто-то выбрасывал мусор, но кто именно, и как он выглядел китаец вспомнить не смог, уточнил второй «крипо».
Ещё один вопрос и это важно: как он проник в квартиру?
Следов взлома нет, скорее всего она сама ему открыла, ответил мне инспектор с пивной шеей.
Ясно, сказал я и, понимая, что от меня теперь ждут убедительного диагноза, продолжил: Предположительно, они были знакомы, ведь она пустила его в комнату и убил он ее не на пороге квартиры. Значит, ему надо было туда войти. Он вошел, потому что его действия связаны с особой постановкой. Понимаете? Он не просто убивает. Скорее всего считает себя карателем. Значит, жертва должна что-то вспомнить, что-то осознать, и обязательно должна испугаться, потому что её страх одно из условий успешности этой постановки. И ещё жертва должна испытать чувство беспомощности и обречённости. А для этого ему надо войти внутрь. Бил он так сильно уже, видимо, под действием неврогенной реакции истерического характера. Возможно, женщина стала что-то подозревать, и он побоялся не успеть закончить всю процедуру трагедии. Шахматный конь здесь главный трагический символ, вокруг которого собирается весь спектакль патологических страстей.
Значит, это маньяк?! перебил меня прокурор.
Если человек идёт убивать, не заботясь при этом как избежать опознания, он уже не адекватен, ответил я уклончиво. А этот тип оставляет нож с отпечатками своих лап и не обдумывает действия своего спасения. Такую проблему он просто не осознаёт.
Думаю, ничего нового для себя сыщики не услышали. Зато участие психолога в расследовании дела придало ему статуса. Я заметил, что прокурор услышал то, что хотел услышать. Это зажгло его инстинкты, потому что теперь перед ним был зверь, а не случайный неврастеник жертва трагических обстоятельств.
Ну вот и всё, моя роль завершена. Сейчас Почински попрощается со мной, и я поеду в Хорн к Эльзе. Под тёплыми огнями вечернего Гамбурга. Но осень холоднее, и они совсем не согревают город. Хорн дремучий пригород, там недавно запустили метро, и уже необязательно тратиться на такси.
Я вдруг подумал, что теперь в памяти обязательно будет вставать это помятое смертью женское лицо, и все женщины рядом с ним невольно померкнут. Теперь наружу будет лезть эта мертвячка, дергая моё воображение.
Скажи-ка, обратился я к прокурору, а нет ли какой-нибудь другой фотографии этой девицы? Такой, где она живая?
Она тебе нужна для каких-то психологических экспериментов? Конечно, есть такая фотография, иначе как бы мы допрашивали свидетелей, сказал Штефф.
Он вручил мне фотокопию из целого вороха аналогичных портретов, и я, не разглядывая, сунул её в карман плаща.
Чиркнув Штефану номер телефона Эльзы, где меня можно было отыскать на случай внезапной необходимости, я попрощался со всеми и вышел на улицу. Рядом, возле театра, собирался народ. Люди вталкивались в желтый поток света под козырьком широкого подъезда и совсем не думали, что где-то по улицам бродит призрак смерти. Я машинально потянулся в карман за фотографией, вынул ее и обомлел. С черно-белого глянца на меня смотрела смеющаяся Эльза!
Глава 2
Проклятье, перепутал карманы! Так можно и заикой стать.
Вернув фото на прежнее место, я пошёл к метро.
Эльза готовила лабскаус. С картошкой и луком. Лабскаус еда бедняков. Во всяком случае, так считалось в моей семье. Может, у кого-то есть и другое мнение на этот счёт. Помню, бабушка говорила, что, если всё, начиная с яичницы, побросать в одну тарелку, получится лабскаус. Поджаренный на масле хлеб можно подавать отдельно.
Эльза любит горячие сковородки, накрахмаленные фартуки и полные сумки покупок. Наверное, из неё получится хорошая жена. Правда, она довольно ревнивая. Если Эльза найдёт у меня в кармане фотографию той девицы, будет трудно объяснить, зачем я таскаю с собой портреты убитых проституток.