Вот закончим, тогда уйдем, добавил его коллега.
У нас такие правила, пояснил первый маляр.
Между прочим, мы вообще вам не подчиняемся. Мы работаем не в полиции.
К вашему сведению, мы работаем в отделе коммунального хозяйства.
Ремонтно-эксплуатационного управления.
И никогда не бросаем работу недоделанной.
Хватит капать краской на пол, черт бы вас побрал! заорал Бернс и вылетел из кабинета. Хоуз! рявкнул он. Клинг! Уиллис! Браун! Едрена мать, куда все подевались?
Из туалета, застегивая ширинку, показался Мейер.
Что случилось, командир? спросил он.
Ты где был? взъярился на него лейтенант.
Отливал. А в чем дело? Что стряслось-то?
Отправь кого-нибудь на место преступления! рявкнул Бернс.
Какое еще место преступления?
Такое! Ну, где грохнули этого сраного распорядителя парков!
Ладно, не вопрос, пожал плечами Мейер. Но зачем? Мы же не ведем это дело.
Уже ведем.
Да ну?
Кто дежурит в следственном отделе? мрачно спросил Бернс.
Я.
Где Клинг?
У него выходной.
А Браун?
Он занимается прослушкой.
Уиллис?
Поехал в больницу проведать Стива, спокойно ответил Мейер.
А Хоуз?
Пошел купить себе чего-нибудь перекусить.
У меня здесь что, участок или горнолыжный курорт?
Видите ли, сэр
Питер не желал ничего слышать:
Как только появится Хоуз, сию же секунду отправишь его на место преступления! Сам свяжись с экспертами по баллистике, выясни, что им удалось накопать. Позвони судмедэкспертам, добудь у них протокол с результатами вскрытия тела. Давай, Мейер, не стой, за дело!
Слушаюсь, сэр! рявкнул Мейер и тут же кинулся к телефону.
У меня так скоро крыша съедет, проворчал Бернс и быстрым шагом направился в кабинет.
Неожиданно вспомнив о продолжающих там свинячить развеселых малярах, он резко развернулся и двинулся в канцелярию.
Мисколо, ты когда наведешь у себя порядок?! заорал он с порога. Почему у тебя папки с делами валяются как попало? Чем ты тут целыми днями занимаешься? Кофе варишь?
Сэр? только и промолвил Мисколо, будучи застигнутым как раз за приготовлением кофе.
* * *Берт Клинг был влюблен.
Март не самый подходящий месяц для романтических чувств. Лучше всего влюбляться, когда уже распускаются цветы, с реки дует ласковый ветерок, а домашние питомцы подходят к тебе и лижут руку. Если ты влюбился в марте, в этом есть лишь один плюс. Как сказал поэт, лучше уж влюбляться в марте, чем вообще не знать любви.
Берт был влюблен до беспамятства.
Он был влюблен до беспамятства в девушку двадцати трех лет полногрудую, крутобедрую, с васильковыми глазами и ниспадавшими до середины спины медового цвета волосами, которые она иногда укладывала в узел на затылке. По любым меркам девушка считалась высокой, и все равно, даже на каблуках, едва доставала Берту до подбородка. Он был влюблен до безумия в девушку, тянувшуюся к знаниям, она училась на вечернем в университете, чтобы получить магистерский диплом по психологии, а днем работала в отделе кадров одной компании в центре города на Шеферд-стрит проводила собеседования с соискателями. Берт влюбился в девушку серьезную, ведь она собиралась защитить кандидатскую, получить разрешение на медицинскую практику и стать психологом. Девушка была с безуминкой в прошлом месяце на День святого Валентина она прислала в участок вырезанное из фанеры красное сердце высотой метр восемьдесят, на котором написала желтой краской: «Синтия Форрест любит детектива третьего разряда Бертрама Клинга что, теперь это преступление?» Из-за того случая коллеги до сих пор подтрунивали над Бертом, не уставая упражняться в остроумии. Синди была девушкой впечатлительной, способной разрыдаться, увидев на улице слепого музыканта, играющего на аккордеоне. Однажды она, не проронив ни слова, беззвучно положила ему в шляпу пять долларов и долго плакала, уткнувшись в плечо Клинга. Синди была девушкой страстной, вжимавшейся в Берта по ночам, словно безумная. Она могла разбудить его в шесть утра со словами: «Слышь, легавый, мне через пару часов на работу, как будем убивать свободное время?» На это Клинг неизменно отвечал: «Вообще-то меня секс совершенно не интересует», потом начинал целовать ее, пока она не забывала обо всем на свете А после он сидел напротив Синди за кухонным столом и пожирал ее глазами, восхищаясь красотой девушки. Однажды Берт заставил ее покраснеть, сказав: «На Мейсон-авеню есть одна торговка из Пуэрто-Рико. Ее зовут Илуминада. Это имя куда больше подходит тебе, Синди. От тебя в комнате становится светлее».