Кулагину казалось, что едва он к ней подойдет с каким-то вопросом она тут же его отбреет отпустит на его счет едкую шутку или грубо и безжалостно высмеет. Да мало ли что она может сделать? В унизительное положение можно попасть из-за пустяка, а он, Кулагин, не хотел выглядеть в глазах окружающих слабаком и неудачником. Оттого, наверное, сторонился её. К тому же про неё рассказывали всякое. На факультет ходили разговоры о том, что она смело обращается с мальчиками. Или мальчики с нею.
Когда Кулагин учился в школе, одна из девочек забеременела в шестнадцать лет незадолго до выпуска. При вручении выпускных аттестатов важная, безупречного вида директриса, вызывала выпускников к трибуне и торжественно вручала документ. «А вот идет хороший мальчик Олег, говорила она об очередном ученике, направлявшемся к ней, он активно участвовал в общественной жизни школы». Или: «Хорошая девочка Лена, училась хорошо и всегда была отличницей». И так далее, в том же духе.
Едва очередь дошла до беременной малолетки, вручение аттестата прошло в гробовом молчании молчала директор, молчал и зал выпускники и родители. Эта гнетущая атмосфера запомнилась Ивану надолго, и он не хотел бы её ощутить снова. А еще менее хотел бы оказать в центре внимания в связи с подобным событием. Обрюхатить сверстницу большого ума не надо!
Тем не менее, слухи о Насте были смутные, ничем не подтвержденные Иван только видел её несколько раз со студентами старших курсов и больше ничего. Разве это говорило о чем-то таком, нехорошем?
Ходящие слухи, ореол смелой, развязной девчонки, привлекал и отталкивал Кулагина одновременно, наверное, так порок привлекает к себе неопытных юношей. Он только издалека поглядывал на Михайлову и когда они случайно встречались глазами, быстро отводил свой взгляд.
Его приятель Борька Ступин, заметив, что Иван неровно дышит в сторону Насти, предложил их познакомить поближе на одной из студенческих вечеринок очень часто эти собрания проходили у него в квартире, пока родители были на даче. Но Иван, то ли от робости, то ли от чувства неловкости отказался от помощи приятеля.
Борис на него обиделся: «Ты чего понтуешься? спросил он. Я же тебе, дурачку, помогаю. Не хочешь с Настькой, давай с другой гёрлой познакомлю?». «Нет, не хочу!» только и ответил Кулагин, ничего не объясняя. Он вел себя так, словно был студентом-отличником, далеким от обычной студенческой жизни с её попойками, приключениями, побегами с лекций и сдачей зачетов на нетрезвую голову. С бурными романами между однокурсниками, а нередко и молодыми преподавателями.
Своим поведением Иван очень походил на тех студентов, которые были активистами и принимали участие во всех общественных мероприятиях, будь то митинги или уроки памяти, посвященные фильмам о войне вроде «А зори здесь тихие», или идеологические компании с гневным осуждением диссидентов или фашисткой хунты в Чили. У них были такие активисты на факультете и обычно их выбирали в бюро или комитет комсомола, как Игоря Мордвинова, которого Иван знал еще по своей школе.
В институте его бывший однокашник продвинулся далеко, гораздо дальше, чем в школе, где скромно читал политинформации перед началом уроков, в институте на первом курсе его выбрали факультетским секретарем комитета комсомола.
На молодом лице Игоря Мордвинова тут же появилось выражение деловитой важности, а глаза сделались поверхностно внимательными такой взгляд был обычно присущ комсомольским бюрократам.
Как и его комсомольские начальники, Игорь грезил о будущей партийной номенклатуре, поэтому и одевался соответствующе всегда костюм, белая рубашка и темный галстук. На лацкане пиджака комсомольский значок. Он любил подойти к комсомольцам с показным дружелюбным видом, похлопать по плечу, завести разговор на общие темы. Весь его облик излучал уверенность и позитив. К Ивану Мордвинов тоже подходил, но никогда не вспоминал об учебе в их школе.
Итак, Кулагин походил на студентов-отличников, но разница была в том, что походил он только своим поведением был скромным обычным студентом без залетов. Однако отличником никогда не числился и, к тому, же был далек от всех этих активистов и их мероприятий. Наверное, поэтому, он никогда в выборные комсомольские органы не попадал, хотя Мордвинов поначалу и приглядывался к нему как-никак, учились в одной alma mater.
Шло время, закончился первый курс, начался второй. Настя Михайлова нравилась Ивану всё сильнее. Постепенно он узнавал её лучше и лучше. Она оказалась совсем не злой её шутки выглядели защитной реакцией на злые шутки окружающих. Она была начитанной, ценящей в парнях наличие юмора, ум, порядочность. А он ведь и был таким! По крайней мере, Иван так о себе думал.