Всем? тупо спросил я.
Всем!
У тебя мания величия, Бронич.
Запомни, Джефф, Бронич вдруг весело подмигнул, у великих не может быть мании величия. Просто по определению.
У тебя яичница подгорает, о великий Бронич, я вздохнул и оперся локтями о стол.
Все же, не скрою, мне было крайне любопытно, что придумал этот полусумасшедший бывший ученый. Но выпытывать я не стал. Если Броничу пришла в голову идея помучить меня, заставляя расспрашивать и выклянчивать ответы, я не собираюсь ему подыгрывать. После завтрака, так после завтрака.
Насчет яичницы я сказал, только для того, чтобы поддеть Бронича. На самом деле подгорать она и не думала. Вообще, завтрак получился просто-таки шикарный хозяин бункера обошелся с содержимым своего холодильника с преступной расточительностью. Кроме яичницы с ветчиной на столе появились тосты, мармелад, сливочное масло, огромные стаканы с апельсиновым соком и дымящийся кофейник.
Бронич накинулся на еду с таким остервенением, словно участвовал в соревновании по скорости истребления пищи. Я смотрел на него с удивлением, хотя, признаюсь, сам испытывал голод в большей степени, чем мне казалось.
Но мысли мои, все же, были заняты другим.
Как ты думаешь, где выжило больше народа?
Брр! Бронич на миг замер в неподвижности. Разве можно за завтраком говорить о таких вещах?
Я говорю о том, что думаю, я вновь почувствовал раздражение.
Будь так любезен, постарайся думать о чем-нибудь другом, хотя бы еще пять минут. За это время я успею покончить со своей порцией.
Да уж, такими темпами Но все же, Бронич. Тебе не кажется, что проще ответить и отвязаться от меня?
Очень может быть, Бронич издал тягостный вздох и продолжал говорить с набитым ртом. Очевидно, что Северную Америку, Европу и большую часть Азии проутюжили так, что выжить могли только единицы. С Южной Америкой дела, по всей видимости, обстоят ненамного лучше. В этом отношении наиболее благополучными должны быть Африка и Австралия. Если, конечно, не брать во внимание Антарктиду, которую, вероятней всего, вообще не трогали.
Я кивнул. Пусть я не готовился, подобно Броничу, к войне все последние годы и не тратил кучу времени за сбором и сортировкой соответствующей информации, логика подсказывала мне схожие выводы.
Выходит, частично за то, что я все еще жив, я должен благодарить удачно выбранное место проживания. Хотя, ничего я не выбирал, я здесь родился. А вот Бронич Я аж поперхнулся куском тоста.
Бронич, сказал я, откашлявшись. Скажи, ты ведь переехал сюда лет пять назад?
Четыре. Даже чуть меньше.
Ну, все равно. Значит, ты еще четыре года назад предвидел все это? я неопределенно махнул рукой вверх, в сторону истерзанной поверхности планеты. Предвидел и именно поэтому перебрался в Австралию? Так?
Не совсем, он покачал круглой головой, густо намазывая хлеб маслом. Я знал о неизбежности Третьей Мировой намного дольше четырех лет. Просто раньше не имел возможности уехать.
Здорово я сам не понял, какой смысл вкладывал в это слово. Чего ж ты в Антарктиду не слинял?
Там холодно, Бронич ответил с полной серьезностью.
Холодно, я пожал плечами. Можно подумать, в России тепло.
В России? Бронич вытаращился на меня с таким изумлением, словно я вдруг превратился в бородатого гнома. Но я никогда не был в России!
Почти с минуту мы смотрели друг на друга с открытыми ртами. Потом Бронич захохотал.
Восхитительно, поистине восхитительно! Ведь мы знакомы больше трех лет! Я серб, Джефф, серб. Из Сербии. Знакома тебе такая страна?
Я поспешно кивнул, хотя не был до конца уверен, что представляю себе, о чем идет речь. В Восточной Европе в последнее время черт ногу сломит, столько новых стран было, поправил я себя.
Наверное, нужно извиниться.
Прости, Бронич. Просто я был знаком с одним русским ну да, точно русским. Так его тоже звали Сви Свати
Святослав, Бронич прервал мои мучения. И вдруг, ни с того, ни с сего, разразился новым приступом хохота.
Ты чего?
Ничего, ничего И ты меня прости, Бронич вытирал рукавом навернувшиеся слезы. В Белграде у меня был одни студент, из ЮАР. Его звали его звали Джефф! Но я ни разу за все время нашего с тобой знакомства не предположил, что ты Бронич захлебывался в смехе и едва мог говорить, что ты зулус!
По правде говоря, мне этот факт не казался достойным такого бурного выражения эмоций, но из солидарности я улыбнулся.