А-а, помню, протянула София. Очень трогательно! Бедная нянечка, здорово ей пришлось потратиться!
Марк когда-нибудь упоминал няню Пилбим? спросила Корделия.
Приятели быстро переглянулись. Изабелль покачала головой. София сказала:
При мне нет.
Он никогда не говорил о ней, заметил Хьюго, но я, кажется, видел ее однажды еще до похорон. Она пришла в колледж недель шесть назад в день рождения Марка, когда ему исполнился двадцать один год, и спросила, можно ли его повидать. Я как раз был у привратника, и Роббинс спросил меня, где Марк. Она поднялась к нему в комнату и пробыла у него около часа. Я видел, как она уходила. Но он ее ни разу не упоминал ни тогда, ни потом.
А вскоре после этого он бросил колледж, подумала Корделия. Есть ли здесь связь? Придется размотать эту ниточку, какой бы тонкой она ни была. Из праздного, если не извращенного, любопытства она спросила:
Там были еще цветы?
Ответ дала Софи:
Просто букетик садовых цветов на крышке гроба. Без всяких пояснений. Наверное, от мисс Лиминг. Это не в стиле сэра Рональда.
Вы с ним дружили. Расскажите о нем, попросила Корделия.
Они снова переглянулись, словно решая, кому брать слово. Их замешательство было таким сильным, что казалось осязаемым. София Тиллинг вырывала из травы тонкие стебельки и катала их по ладони. Не поднимая глаз, она заговорила:
Марк был очень замкнутым. Вряд ли кто-либо из нас знал его по-настоящему. Он был спокойным, обходительным, сдержанным, непритязательным. Умен, но без капли хитрости. Очень добрый; заботился о людях, но не навязывался им. У него совершенно не было честолюбия, но это нисколько его не тревожило. Вряд ли можно сказать что-то еще.
Внезапно раздался голосок Изабелль настолько тихий, что Корделия с трудом разобрала слова:
Он был милый.
Хьюго нетерпеливо перебил ее:
Был милый. А теперь он мертвый. Вот так. Мы не сможем рассказать вам о Марке Келлендере ничего, кроме этого. С тех пор как он бросил колледж, никто из нас с ним не виделся. Он не советовался с нами, прежде чем так поступить, как и прежде чем совершить самоубийство. Как сказала моя сестра, он был очень замкнутым. Предлагаю не тревожить его в избранном им мире.
Но послушайте, не отступала Корделия, вы побывали на следствии, на похоронах! Если вы перестали с ним встречаться, если он вас больше не интересовал, то к чему такие труды?
София ходила из чувства привязанности, Дейви следом за Софией, я из любопытства и из уважения. Если я кажусь легкомысленным, то это еще не значит, что у меня нет сердца.
Корделия упрямо продолжала:
Кто-то навещал коттедж в вечер его смерти и пил с ним кофе. Я собираюсь выяснить, кто это был.
Новость удивила их, или ей только показалось? София Тиллинг как будто собиралась о чем-то спросить, однако брат опередил ее:
Это не мы. В тот вечер мы все сидели во втором ряду бельэтажа и смотрели пьесу Пинтера. Не знаю, можно ли это доказать. Не уверен, что в кассе хранят списки заказов, однако я приходил заказывать билеты, и меня могут вспомнить. Если вы настаиваете, я могу познакомить вас с приятелем, который знал о моем намерении идти с друзьями в театр; еще с одним, который видел по крайней мере одного из нас в баре во время антракта; есть еще человек, с которым я впоследствии обсуждал пьесу. Все это ничего не доказывает: с друзьями легче легкого договориться. Будет гораздо проще, если вы согласитесь, что я говорю правду. Зачем мне лгать? Вечером двадцать шестого мая все мы были в театре.
Раздался ласковый голос Дейви Стивенса:
Почему бы вам не послать этого негодяя папашу Келлендера к черту и не оставить его сына в покое, а самой не заняться чем-нибудь попроще, например, кражей?
Или убийством? подхватил Хьюго Тиллинг. Найдите себе какое-нибудь простенькое убийство.
Словно подчиняясь невидимому сигналу, все четверо стали подниматься с травы, собирать книги и стряхивать с одежды травинки. Корделия прошла следом за ними через двор и вышла на улицу. Не произнося ни слова, компания направилась к белому «рено». Корделия подошла к ним и обратилась прямо к Изабелль:
Вам понравился Пинтер? Вас не напугала заключительная сцена, когда Уайтт Гиллмен гибнет от рук туземцев?
Это вышло до того просто, что Корделия почти запрезирала себя. В огромных темно-синих глазах она прочла неподдельное изумление.
О нет! Что мне до этого? Какой испуг? Я же была с Хьюго и всеми остальными.