Несмотря на то, что «Чармер» плавал под нейтральным американским флагом, его груз, предназначавшийся воюющей стране, согласно международному призовому праву несомненно считался военной контрабандой, и судно подлежало конфискации. Выглядело очень заманчивым отправить его со столь ценным содержимым в Россию, однако от Владивостока его отделяли тысячи миль и проливы, контролируемые японским флотом. Да и лишних офицеров, кто бы мог возглавить призовую команду, на русском крейсере не было. Поэтому приказ командира звучал однозначно: экипаж снимать, пароход топить.
Тем не менее, отправить на дно все триста тонн американской консервированной говядины, даже не продегустировав её, «мур-муровцы» посчитали кощунством. Николай Угодников, более известный по прозвищу Коля Угодник, распорядился срочно загрузить консервами стоявший у борта моторный катер. Для этого он выстроил команду парохода вместе с нашими матросами по палубе и забортному трапу. Банки передавали из рук в руки по цепочке.
Эх, а давайте прихватим с собой автомотор! вдруг предложил Коля Лер, любовно поглаживая блестящий латунный радиатор американского грузовика. Ну хотя бы один
Угодников насмешливо посмотрел на тёзку:
Ты его в катер на себе потащишь?
Зачем же? Море спокойное, подойдём к борту, и грузовой стрелой
Ну и что мы с этим драндулетом будем делать? По палубе разъезжать?
Нет, поставим на рострах, рядом с катером, размечтался гардемарин. А вернёмся во Владивосток, будем кататься по Светланской. С ветерком!
Угодников лишь грустно усмехнулся. «Вот она, бесшабашная молодость! подумал он. Какой к чёрту Владивосток?! Для нас самый благоприятный исход это пойти ко дну через месяц. А неблагоприятный уже завтра или вообще сегодня вечером». Но вслух свои мысли произносить не стал.
Моторный катер за три рейса перевёз на «Мур-Мур» пленную команду парохода и двадцать пудов американской тушёнки. Коля Угодник хотел сделать ещё один рейс, но Щетинин резко приказал ему «кончать эту канитель». Подрывные заряды, сработавшие в кормовом трюме «Чармера», воспламенили находившийся там бензин, и свободные от вахты члены экипажа русского корсара стали свидетелями шикарного пиротехнического шоу гигантского искрящегося фейерверка на фоне багряного заката.
Любопытно, что на следующий день морякам крейсера довелось наблюдать ещё одну впечатляющую картину, полную декадентской эстетики и театрального драматизма. На зюйд-осте показался трёхмачтовый белокрылый парусник. Это был прекрасный классический клипер, гость из прошлого века, золотой эпохи паруса. На его мачте развивался английский торговый флаг. Ни на сигналы остановиться, ни на выстрел прямо по его курсу парусник не реагировал. Пришлось изменить курс и устремиться в погоню.
Гардемарин Лер не мог оторвать от клипера восторженного взгляда:
Я понимаю, почему англичане относят слово «корабль» к женскому роду. Взгляните на это изящество линий, посмотрите на тугие, волнующие выпуклости марселей и брамселей, эти плавные изгибы стакселей и триселей! Вас они не возбуждают? Вам они не напоминают пышногрудую красавицу в трепещущем на ветру платье?
Эх, жаль не было рядом старины Фрейда! Он бы наверняка не оставил без внимания эту несвойственную морякам сентенцию, наполненную столь утончённым эротизмом.
Сделав десять предупредительных выстрелов и не добившись ни малейшей реакции со стороны клипера, командир
«Мур-Мура» приказал открыть огонь на поражение. Третьим выстрелом участь парусника была решена: 130-мм снаряд взорвался позади грот-мачты. Взрывом оборвало брасы и шкоты; реи на мачтах перекосились, нижние паруса затрепетали на ветру. Судно рыскнуло вправо; было видно, что на шкафуте разгорается пожар. Люди, которых до этого вообще не было видно, засуетились и стали торопливо спускать на воду висевшую на боканцах шлюпку.
Пожар охватил парусник за считанные минуты; Щетинин приказал прекратить огонь и застопорить машины. Через четверть часа объятое пламенем неуправляемое судно стало заваливаться на левый борт, бурый дым смешался с белыми клубами пара, и вскоре всё было кончено. Последними ушли в воду брамсели Аренсу они напомнили картинку из детства, когда прачка полоскали в пруду наволочки, а те, наполненные воздухом, пузырились и не желали тонуть
Вскоре к борту крейсера причалила шлюпка с экипажем клипера. Капитан угрюмый бородатый англичанин сказал, что потопленный парусник назывался «Кэрон Касл», что ему более сорока лет, и что он действительно когда-то участвовал в знаменитых «шерстяных» гонках клиперов между Австралией и Европой. Когда капитан нехотя отвечал на вопросы о грузе, отчасти стало понятно его поведение: оказывается, судно перевозило из Чили в Японию натриевую селитру. Это был стратегический груз, поскольку селитра шла на изготовление взрывчатых веществ. И надежды на то, что его отпустят с миром, не оставалось.