Но в полной мере насладиться праздничной трапезой юным офицерам не удалось. За соседним столиком расположилась малоприятная компания трое криминального вида мужчин, заказавших изрядную дозу элитного алкоголя. Мунивердич интуитивно почувствовал, что такое соседство может испортить вечер, подозвал официанта и попросил предоставить другой столик. Увы, это оказалось невозможным: свободных мест в ресторане не было. Ну что ж, нет так нет Главное, не обращать на этих типов внимания они того не заслуживали.
Но по мере опустошения бутылок развязная троица стала вести себя вызывающе. Особенно шумным был дёрганый тип с ярко выраженной семитской внешностью. Он изъяснялся на смеси суржика и уголовной фени с характерным одесско-еврейским акцентом. По его наглому виду и бегающим глазкам, ощупывавшим всех проходивших мимо дам, Казанцев предположил, что он является содержателем публичного дома. Про себя он нарёк его Рабиновичем.
Рядом с «Рабиновичем» сидел некий молчаливый сударь в хорошем костюме, но с совершенно незапоминающейся внешностью. Такому хорошо быть тайным агентом невзрачен, незаметен Во всех смыслах тёмная личность.
Спиной к друзьям сидел бритый наголо мордоворот, похожий на портового амбала. Он пошло шутил и при этом сильно заикался. Однако по отдельным фразам можно было понять, что этот отталкивающего вида громила на самом деле непрост: он гораздо умнее и образованнее, чем хочет казаться. Казанцев мысленно назвал его Дубровским. Почему? Трудно сказать Амбал совсем не был похож на героя повести Пушкина, но где-то на подсознательном уровне вырисовывалась картина: вот он оборачивается и говорит: «Я Дубровский!». Казанцев определённо обладал даром предвидения он почти угадал.
Развязка не заставила себя ждать. Пунцовый от выпитого коньяка «Рабинович» начал громко рассказывать скабрёзные истории. Судя по их сюжетам, Казанцев опять же точно определил род его профессиональной деятельности.
Я её за волосья хвать: що ты ломаешься, дура! Нэ надо из себя деву Марию корчить! Даже государыня наша императрица делать минет Гришке Распутину не брезгует!
Последняя фраза была сказана пьяным «Рабиновичем» настолько громко, что почти все присутствующие в зале перестали жевать и повернули головы в его сторону. Ну, это уж чересчур! Гремислав Мунивердич первым встал из-за столика и командным голосом произнёс:
Сударь, оскорбив Её Величество Императрицу и всю Высочайшую семью, вы нанесли оскорбление всем нам, Её подданным. Извольте немедленно, при всех, принести свои извинения и затем избавить нас от вашего присутствия!
Человек, похожий на Рабиновича, с удивлением посмотрел на соседей-мичманов, словно только что их увидел. Но пока он собирался с мыслями, сидевший спиной амбал слегка повернул голову и с немыслимой наглостью изрёк:
Ж-желторотик, з-зат-ткни ед-дальник и в-вали от-сюда под-добру-поз-здорову!
Мунивердич опешил. Ему, офицеру и дворянину, таких слов в свой адрес слышать ещё не приходилось. Вне себя от ярости он подскочил к бритому здоровяку и нанёс удар, целясь тому в ухо. Мичман во время учёбы в Морском корпусе немного занимался английским боксом и в кулачном бою чувствовал себя уверенно.
Однако на сей раз соперника он явно недооценил: амбал оказался проворнее, чем можно было ожидать. Тот успел уклониться (кулак Мунивердича прошёл по касательной), вскочил и нанёс ответный в прямом смысле зубодробительный удар. Противники были разных весовых категорий, и Гремислав, не устояв на ногах, рухнул на пол под грохот опрокинувшегося стола, звон бьющейся посуды и визг наиболее впечатлительных дам.
Тут на подмогу другу бросился вышедший из состояния ступора Казанцев. Он выхватил из ножен кортик и ринулся было на негодяя «Дубровского», но его остановил сильный удар в плечо. В него угодила бутылка из-под шампанского её метнул «Тёмный». Секундного замешательства оказалось достаточно, чтобы бритый амбал успел среагировать и выхватить из-под пиджака браунинг. Упёршись взглядом в чёрный глаз стального дула, Казанцев замер в нерешительности. В том, что мордоворот через секунду нажмёт на спусковой крючок, сомневаться не приходилось.
Но в этот момент вмешался сидевший за столиком «Рабинович»:
Грища, умоляю, не надо щума! Давай уйдём отсюда на свежий воздух!
Он быстро вытолкал своих друзей к выходу и попутно даже успел бросить на стол крупную ассигнацию (как благородно, блин!). В дверях бритый «Дубровский» обернулся и, обращаясь ко всем присутствующим, угрожающе произнёс: