Тетушка с заметной тоской поглядывала на мебель, точно прощалась с ней навеки. А я опять подумала об Италии, она выглядела еще заманчивее.
— Ox, — глухо простонала Серафима, — может, в ресторан, а, племяшка? На людей посмотрим, себя покажем?
— Отвари пельменей, — посоветовала я.
— Ну что ты к дивану прилипла? Ты ж богемная женщина…
— Мама всегда говорила, что “богема” слово бранное и меня к нему не приучила.
— Мама человек мудрый, но недопонимает.
Серафима слонялась по квартире и насвистывала, чем очень меня раздражала.
— Прекрати, — сказала я. — Все деньги высвистишь.
— Откуда ж им теперь — взяться? Ох, горе-горькое, и квартира-то уже как чужая…
— Что за упаднические настроения? — возмутилась я. — Кто советовал держать хвост по ветру?
— Удержишь тут, как же. Сегодня, между прочим, понедельник.
— Я могу позвонить своему плешивому бизнесмену, — предложила я и покраснела. — Это ты на меня дурно влияешь. Встряхнись. Хочешь, махнем километров пятьдесят на велосипедах или поднимемся на Эверест?
— Не хочу.
— Хорошо, пойдем в ресторан. Серафима махнула рукой, поразмышляла и сказала:
— Он должен клюнуть. Мужик он, в конце концов, или нет?
— Ты меня спрашиваешь? — удивилась я.
Тут в дверь постучали, я испугалась, а Серафима нахмурилась.
— Кто это?
— Понедельник, — напомнила я. Тетка замысловато выругалась и пошла открывать. Входная дверь хлопнула. Услышав голос Владимира Петровича, я облегченно вздохнула. Он прибыл не один. Рядом сиял улыбкой Илья Сергеевич Тарханов с тремя белыми розами в руках. Положительно, он имел виды на Серафиму. Приняв розы, та милостиво протянула руку и сказала:
— Что ж, проходите. — Теплоты в ее голосе было как в мороженой рыбе. Илью Сергеевича это не смутило, он продолжал улыбаться так же лучезарно.
— Вы в подъезде столкнулись? — поинтересовалась Серафима.
Владимир Петрович хмыкнул и ответил миролюбиво:
— Не угадала. Налицо тайный сговор.
— Интересно. С чем пожаловали?
— А просто так нельзя?
— Просто так мне недосуг. Скорбит душа. С мебелью прощаюсь.
— А я, можно сказать, по делу, — заговорил Илья Сергеевич, наблюдая за тем, как Серафима ставит цветы в вазу. — Хочу вам предложить работу у себя.
— С чего это вдруг? — очень натурально удивилась тетушка.
— Мне нужен хороший специалист.
— Хороший это не про меня. Хороший за долги квартиру не продает.
Серафима села в кресло, сверля Илью Сергеевича взглядом.
— Чаю хотите? Лика организует.
— Нет-нет, спасибо, — отказался Тарханов, чем очень меня порадовал, подниматься с дивана совершенно не хотелось.
— А ты чего это домой не спешишь? — накинулась тетушка на Владимира Петровича.
— Катерина с девчонками к теще уехала, в деревню. Парень я теперь холостой, Илья Сергеевич поманил, я и купился.
— Вот оно что. Если вы холостые сегодня, может, женщин в ресторан пригласите?
— Ты, Серафима, совесть имей, — укорил тетушку Владимир Петрович. — С моей-то зарплатой по ресторанам шляться?
— А почему бы и нет? — обрадовался Тарханов. — По-моему, отличная идея. Я уже не помню, когда в последний раз был в ресторане.
— Серьезно? — фыркнула Серафима.
— Серафима Павловна, я ведь за тот случай уже извинялся, — тихо сказал Илья Сергеевич. — Помилосердствуйте, вспомните пословицу: лежачего не бьют.
Серафима поразмышляла, разглядывая потолок, потом кивнула:
— Ладно, мужики. Катим в ресторан.
— Да ну его, — заскучал Владимир Петрович. — Давайте ко мне, посидим как люди, я вас пельменями накормлю. — Мы засмеялись, а он обиделся. — Хорошие пельмени, жена сляпала.
— Катька твоя отродясь ничего путного сляпать не могла, так что придется тебе потратиться.
— Куда прикажете? — поинтересовался Илья Сергеевич, поднимаясь.