Ну, что же. Посмотрим, что мы сможем для нее сделать. Неси тогда нашу девочку в мой кабинет на диван.
Магда поставила кружку на пол, подхватила Джулию и устремилась в кабинет. Николаи пошел следом. На душе было тревожно. Шансов в этот раз спасти девочку от смерти, как получилось у него много лет назад, почти невозможно, и, судя по всему, впереди его ждут тяжелые дни чума никогда не приходит только в один дом, грядет эпидемия.
* * *Дверь в кабинет директора была чуть приоткрыта. Оттуда слышались голоса. Тани, молодой курносой девчонки, секретаря директора школы, в приемной не было. Петрашов, осторожно ступая, подошел к двери вплотную и прислушался.
Юлия Александровна, вы меня поймите, никто Вас не увольняет. Но войдите в мое положение. На меня там, наверху, уже косо смотрят, мол, пригрел в школе жену врага народа.
Но, Юрий Юрьевич, ну какой мой Саша враг народа? Вы же хорошо его знаете. Я уверена, скоро все разъяснится, и его отпустят.
Конечно, конечно, разъяснится. Конечно, отпустят, Александр Семенович уважаемый человек, в Испании воевал, орденоносец. Но понимаете
Николай услышал, как директор закашлялся.
Понимаете. На меня начальство начинает давить. Не напрямую, а так, исподволь. Интересуется, как у вас отношения с коллегами, учениками, что я намерен с вами делать. Это неспроста. Мне бы не хотелось Войдите в мое положение.
Юрий Юрьевич, я Вас понимаю. Но
Вот и хорошо. Напишите заявление по собственному желанию. А когда Александр Семенович вернется, милости прошу, возвращайтесь обратно.
Заявление? Все-таки увольнение что же мне тогда делать Я педагог. Я больше ничего не умею, только учить детей, растерянным голосом произнесла Юлия Александровна.
На некоторое время в кабинете воцарилось молчание. Потом директор вновь закашлялся.
Юлия Александровна, Юля, Вы знаете, как я к Вам отношусь. Уже давно, чего греха таить, Вы мне нравитесь. Я бы мог, наверно, встать на вашу защиту перед вышестоящими органами, если бы Вы, голос директора приобрел елейные мурлыкающие нотки. Скажем так, при определенных условиях.
Что вы имеете в виду? При каких таких условиях?
Ну вы же взрослая девочка, должны понимать.
В следующий момент в кабинете возникла какая-то кутерьма, потом грохот падающих вещей, громкий шлепок, и раздался визгливый голос директора.
Дура! Я к Вам со всей душой.
Спасибо. Мне не нужна Ваша душонка, ни вся, ни частями. Вы, Юрий Юрьевич, подлец, резко ответила Юлия, и Петрашов услышал ее решительные шаги, приближающиеся к двери.
Бежать было некуда, и он прижался к стене. Дверь распахнулась, и из нее вышла Юлия. Ни секунды не задумываясь, она присела за секретарский стол, что-то быстро написала на лежащем там чистом листе.
Заявление на столе. Можете не волноваться. Никто на Вас, как Вы выражаетесь, из-за меня больше давить не будет, громко сказала она и быстро вышла в коридор.
Вот дура, из кабинета, приглаживая на голове редкие волосы, появился Юрий Юрьевич.
Левая щека его горела багрянцем. Почувствовав, что не один в приемной, директор оглянулся. Прижавшись спиной к стене, у двери стоял Николай.
Петрашов, ты? Ты что здесь делаешь? А ну-ка марш в класс.
Николай никак на его слова не отреагировал. Он стоял и смотрел на Юрия Юрьевича. В глазах его смешалась ненависть и презрение.
Я кому сказал, марш в класс!
Петрашов сжал пальцы в кулак и подошел к нему вплотную.
А Вы подонок, Юрий Юрьевич. Подонок!
Что ты себе позволяешь, отшатнувшись, выкрикнул директор.
Подонок, повторил Николай.
Он медленно пошел вон из приемной.
Завтра чтобы без отца в школе не появлялся, ударили ему в спину слова директора, перед тем, как он вышел в коридор. Но ему на это было наплевать.
* * *Утро наступило быстро, словно его ветерком нагнало. Темнота, затушив звезды, уступила место цвету серому. Вскоре небо на востоке зарозовело. Разгораясь, рассвет раскрасил его в алое, и вот уже восходящее солнце плеснуло своими первыми лучами на ровную, почти зеркальную гладь моря, которые живыми, едва дрожащими и почти ровными линиями убегали к горизонту.
Юлька спала, свернувшись клубочком, обхватив руками колени. На небольшом полотенце укрытая курткой Петра. Он хотел было ее разбудить, вместе встретить восход, но передумал заснула-то далеко за полночь, и до первой электрички еще оставалось немало времени.