Подождав, когда магазин опустел, он подошел к девушке.
Вы что-нибудь уже выбрали или Вам помочь? спросила она, мило улыбнувшись. В нашем кондитерском многообразии, когда просто разбегаются глаза, трудно сделать выбор. Вам для себя или в подарок? Конфеты или что-либо иное?
Конфеты. В подарок, поперхнувшись, ответил Петр. Для девушки, и почувствовал, что краснеет.
Она не заметила его смущения, прошла мимо стеллажей, доставая одну за другой несколько красочных коробок.
Самую красивую, самую большую, и главное с самыми вкусными конфетами, добавил он ей вслед.
* * *Колька, ты идешь, скоро звонок, спросил, подходя, Димка Сухов, одноклассник и друг.
Да не, он свою Джульетту дожидается.
Из-за спины Сухова выглянул Витька Кошкин, здоровый, лобастый, с усыпанными до глаз веснушками щеками. Глянув в лицо, он, словно конь, заржал.
Ты дождешься, Витек, я твой портрет когда-нибудь размажу, огрызнулся Петрашов.
А что не сейчас? ухмыльнулся Кошкин, но, поймав его взгляд, тут же заткнулся. Засуетился, скукожился, уменьшаясь в размерах, отвел глаза, и молча быстрым шагом рванул вверх по школьной лестнице. Что он там, в Колькиных глазах, разглядел, кто его знает?
Все-таки трус этот Витек. Он явно сильнее, подумал Николай.
Ты иди, Димка, я сейчас.
Как знаешь, Колян. Сегодня твоя Юлия контрольный опрос обещала. Ты готов?
Моя Готов, готов, на мгновение вспыхнул, но тут же успокоившись, отмахнулся Петрашов.
Оглядываясь на друга, Сухов вздохнул и пошел в школу.
По широкой тропинке, протоптанной сотнями ног школьников, идущих каждый день в школу, к ней приближалась Юлия Александровна учитель физики и классный руководитель их с Колькой Петрашовым класса.
Здравствуйте, Юлия Александровна, поздоровался Николай, когда она подошла.
Здравствуй, здравствуй, Петрашов. Ты почему не в классе? Скоро звонок.
Уже бегу.
Вижу, как ты бежишь, она посмотрела на него таким взглядом, что у Николая сердце убежало куда-то к пяткам. Она все знает, или догадывается мелькнула в голове испуганная мысль.
Петрашов отвел глаза и, перепрыгивая через ступеньки, побежал в школу. Уже в коридоре он услышал за спиной голос директора.
Доброе утро, Юлия Александровна. Хорошо, что Вы сегодня пораньше пришли. Вам ведь надо было ко второму уроку, я прав? Хорошо. Нам необходимо поговорить.
Доброе Сейчас, Юрий Юрьевич, на минутку зайду в учительскую, Анастасии Викентьевне
Подождет Анастасия Викентьевна, пройдемте ко мне в кабинет, резко оборвал ее директор.
Николай оглянулся и увидел Юлию Александровну, уходящую вдоль по длинному полупустому коридору вслед за Юрием Юрьевичем. Постояв несколько мгновений в раздумье, парень, побежал за ними. Истерическая трель звонка на урок догнала его в конце коридора
* * *Две недели, как небо заволокло сплошным свинцом туч, и дождь мелкой крупой сыпал и сыпал на город, обволакивая его, словно паутиной. Петер Николаи стоял у окна своего кабинета, служившего ему и лабораторией, смотрел на убегающую вдаль улицу. В погожие дни она открывалась на всю свою длину в несколько сот метров, вплоть до городской площади, где упиралась в фасад ратуши. Но сейчас, в дождевом мареве, отчетливо просматривались ее первые три-четыре дома, остальные за ними размывались, словно нарисованные акварелью, и затем совсем терялись в сплошном сером облаке, как будто поглотившем их ни площади, ни ратуши разглядеть, как ни старайся, невозможно.
Эх-хе-хе, Петер отошел от окна.
Шаркая ногами, он вышел в гостиную.
Магда! Магда! позвал он, усаживаясь в высокое массивное кресло рядом с камином. Как думаешь, долго эта сырость будет продолжаться? увидев выглянувшую из кухни женщину, спросил он.
А черт его знает. Уж точно, это его проделки, вытирая большие натруженные руки фартуком, ответила она.
Просил я тебя не поминать лукавого всуе, вздохнул Петер.
Когда хочу, тогда и поминаю, огрызнулась Магда.
Спорить с ней было бесполезно. Магда служила у Николаи уже полтора десятка лет, с того самого времени, когда он молодой, начинающий лекарь обосновался в этом городке. Крупная, малограмотная, внешне грубоватая, она оказалась находкой для Петера и умело вела хозяйство. Кроме того, за ее мужиковатой, неотесанной наружностью скрывалась добрая мягкая женщина, всегда готовая помочь, успокоить, поддержать.