Они начали меняться внешне. Кто-то обретал четыре руки, кто-то длинный змеиный хвост, а кто-то и вовсе превратился в огромного змея. Уродливые, озлобленные, жаждущие крови и смерти, они город за городом, деревню за деревней разоряли жилища людей. Тем пришлось оставить родные места и бежать через горы на запад в орочьи земли и просить помощи. Так началась столетняя война, которую вьорны проиграли. Теперь остатки их расы осели в непроходимых болотах в Срединных землях, куда не суется ни одно разумное существо.
Направляясь на север, вниз по склону заросшего ольшаником холма, она не оглядывалась на серые верхушки Мертвого леса, не озиралась завороженно по сторонам, не дивилась здешним красотам. Она просто шла, двигаясь твердыми, ровными шагами. Она находилась будто бы в своем собственном волшебном мире, созданном ей самой.
Свободная темно-серая накидка опускалась почти до земли, лицо скрывалось под капюшоном, надвинутым так, что, казалось, она не видит дальше двух метров перед собой. Двигалась она, не поднимая головы, словно знала эту местность. Словно вели ее какие-то неведомые силы.
* * *
Когда над Веорной сгустились сумерки, и пылающий солнечный диск, опускаясь за горизонт, оставлял на небосклоне ярко-алое зарево, жизнь в деревне вновь возродилась. Возвращались те, кто торговал днем на рынке Даллор-Кура и те, кто обучался в Академии. Таких было, правда, только двое Джорджио да сын трактирщика Фрагона. Скрипели повозки, устало ржали кони, громко переговаривались между собой торгаши, бурно обсуждая минувшие дела. Кто-то был доволен тем, что продал за день весь товар, кто-то, наоборот, страшно недоумевал, проругавшись целый день с дотошными покупателями, что безосновательно придираются к прекрасно выделанным кожам.
Повсюду зажигались огни, словно новая жизнь зарождалась во тьме. И Веорна, насчитывавшая ни много ни мало около трех десятков домов, вспыхнула ярким пламенем. Оживилась даже скотина в кормовых дворах. Еще лет десять назад можно было пересчитать по пальцам все местные строения. Благодаря ремесленникам-переселенцам с юга, деревня с годами разрасталась и теперь скорее походила на хоть и небольшой, но достаточно живой торговый городок.
Флаури сидел у себя в комнате и молча наблюдал за растекавшейся по деревне толпой. В воздухе уже витал запах грубой кожи отцовского ремня. Он знал, что сегодня непременно нагрянут родители Грена они так просто не оставят пару выбитых зубов их отпрыска. Но столь печальный факт его не сильно тревожил. Он больше всего боялся, что скажет отец. Будет это непрелюдная порка, либо жесткие наставления, либо все вместе мальчику думать об этом никак не хотелось. Но он думал.
Варнор никогда не наказывал сыновей в присутствии других, будь то мать, брат или, чего хуже, посторонний человек. Заперев мальца в небольшой чахлой комнатушке в пристройке к сараю, где фыркала и хрюкала скотина, отец доставал потертый кожаный ремень времен его отца, и прикладывал к мягкому месту нашкодившего хлесткими, жесткими ударами. В такие моменты от рева, исходившего из-за тонких деревянных стен сарая, свиньи приходили в бешенство, неистово хрюкали наперебой и метались по загонам, словно ожидая подобной участи вслед за несчастным.
В темную комнату вошел Джорджио, рассеяв окружавший Флаури мрак зажженной свечой. Тьма пугливо бросилась по углам, оставив плясать на стенах причудливые тени. Увидев брата, он застыл в дверях. Его рот медленно растягивался в улыбке:
Ну, хоть на этот раз ты смог достойно ответить? едва сдерживая смех, произнес Джорджио.
Вполне достойно. Думаю, ты сегодня об этом еще услышишь, и только успел Флаури уныло произнести эти слова, как в дверь кто-то сильно забарабанил.
Ну вот. По мою душу, с полным безразличием в голосе добавил он, не переставая смотреть на объятую огнями деревню.
До ушей донесся чуть низкий хрипловатый голос:
Где ваш сын?! Где этот негодяй?! Что он сделал с Греном?! Вы еще не видели?! Сынок иди сюда, покажись! Флаури наблюдал с лестницы, что вела на второй этаж их дома, за происходящим у порога.
Арбен, низкого роста, с лысой головой (как нередко говаривал отец «голова босиком»), был очень толстым, узкоплечим и невероятно отвратительным на вид человеком. Густые рыжие брови сходились к переносице, красное, как спелое яблоко, от ярости лицо с тонкими губами и большим носом «картошкой» выглядело настолько глупо, что Флаури с братом чуть не рассмеялись. Арбен выпихнул вперед всеми силами упирающегося отпрыска и показал: «Смотрите, что ваш разбойник наделал».