На колени, раб, гневно вскрикнул он.
Язь вздрогнул от его визга, но не уловил, чего от него хотят, продолжая растерянно стоять. Навин негодовал.
На колени, снова повторил он. И тут только понял, что говорит на родном языке. Он исправился и повторил на понятном.
Обычно инженеры не обращались так к аборигенам. Надзиратели спешно под угрозой оружия или хлыста ставили на колени, обыскивали, если требовалось, или просто били. Здесь, в потемках, без всякой причины его заставляли встать на колени, а Язь долго соображал, для чего это делать. Он не украл, не нападал, не грубил. Тогда для чего?
Глассы подсказали днём система уже соприкоснулась с этим тугодумом. Нав огляделся. Поблизости ни души. Постройки рядом были темны. Предвкушая пищу для оскорблённой гордости, господин инженер дал импульс.
Напряженное, вытянутое в струну болевым шоком тело дикаря повалилось на спину с вытянутыми руками и неестественно скрюченными пальцами. Навин приблизился, угрожающе нависая над корчащимся от боли дикарём. Вместе с импульсом он блокировал и его речевые центры, и тот не издавал ни звука.
Простите его, господин инженер, внезапно раздался скрипучий голос откуда-то справа. Навин испуганно обернулся. Из-за постройки, на полусогнутых, зигзагами, пригибаясь как можно ниже и держа руки в молитвенном жесте у груди, приближался старичок, мы выползли еды поискать, шли к казармам, он молодой, голодный сильно, убежал вперёд. Ему досталось уж от вас сегодня. Простите. Позвольте его в барак отнести.
Навин, глядя на унижающегося старика, только сильнее распалялся. Рабы в Секторе не были основой добычи и транспортировки ресурсов. Все масштабные процессы автоматизированы. Аборигены частично дублировали работу машин. Их лепта была несоизмеримо мала. Этот парадокс он давно подметил, но не понимал, зачем их держат здесь в таком количестве, и кому нужны строящиеся пирамиды. Все знали, и это прописывалось в контракте, что аборигенов нельзя наказывать без причины. На пирамидах тем более. В большинстве своём они слушались гневных окликов и жестов. Все боялись ока Вопу. Им с детства внушалось, что боль от взора ока, есть гнев Вождя Пути. Однако, Нав получал садистское удовольствие, внезапно парализуя кого-то из этих безответных бедолаг. И время от времени развлекался, без свидетелей или в компании одного веселого земляка-напарника. Кроме них были и другие шутники. Офицеры протекторатов смотрели на это сквозь пальцы и вмешивались изредка для поддержания дисциплины.
Тихий скучный вечер преподнёс неожиданное развлечение. В ответ на мольбы старика Навин, зацепив большими пальцами пояс, как герои его любимых стереофильмов, и широко расставив ноги, скомандовал: «На колени, раб!»
Тот остановился и замер.
Чуть помедлив, он повторил:
На колени!
Старик начал медленно разгибаться. Согбенная, самоуничижительная поза, мгновение назад исполняемая им выглядела теперь неестественной и притворной. Он изменился в лице. Трансформация была быстрой и пугающей. Так же, как и первый с голым торсом, только худой и жилистый, с бородой, и седой косматой гривой, торчащей в разные стороны. Он выглядел как Яма и смотрел, как хозяин. Два божества за один вечер для Навина были слишком. Подбородок от удивления опустился вниз.
On your knees,5 тоном повелителя сказал старик.
Ноги господина инженера невольно подкосились, но он устоял.
Зрачки привычно вздрогнули, подстегивая наведение Глассов. Мгновения превращались в секунды, но окуляр не фокусировался. Система видела органику, но воздействовать не могла не на что было воздействовать. У раба не было Горба.
На колени, вновь повторил старик. Его левый глаз прищурился, а правый наоборот открылся шире и словно выгрызал душу.
Навин пал ниц с ускорением свободно падающего тела. Приземлившись, одним коленом он почувствовал что-то мокрое, сообразил, что за эти секунды успел намочить штаны, полностью опорожнив мочевой пузырь. Страх и унижение, привычные дома, окутали его.
За спиной послышался знакомый нарастающий гул. Последовала отрыжка звукового отбойника. Резкая боль разлилась по позвоночнику. Навин повалился лицом в пыль.
Глава 6
В номере стоял запах свежей крови. Он узнается интуитивно и ощущение опасности пронизывает всё естество. Для Аслана этот запах был привычен и даже вызывал определённое возбуждение, но не для Сергея.