А между тем всякая людская суть полностью же незыблема, и ее могут изменить одни лишь довольно долгие тысячелетия плавного, и вполне продуманного, как и безропотно же во всем на редкость примиренческого уравновешивания между обычной жизнью и до чего только блестяще красочными о ней мечтаниями.
Ну, а чудовищно взрывными темпами уж буквально все исключительно так безотчетно разом круша, а, никак и близко не возводя чертоги, той чисто этак мнимо будто бы наилучшей жизни можно было разве что всецело добиться одного того как он есть самого незамедлительного угасания тех истинно доподлинных очагов всяческой той настоящей культуры.
Ну а, сколь размеренно шагая и шагая строго вперед, а еще и сея при всем том семена знаний, а не разве что до чего бессмысленно пустопорожнего и на редкость безнадежно речистого словоблудия и можно было со временем действительно добиться самого обширного благоденствия всех от века никак непоправимо обездоленных рабочих масс.
И именно как раз-таки подобным путем и можно будет, некогда сколь и впрямь весьма же продуктивно и задушевно взаимодействуя со всеми теми вполне вот безупречно естественными устремлениями человеческого рода явно еще разом вполне добиться действительно лучшей общественной жизни, а то от революционного гуманизма остались одни только великие горы безымянных трупов.
Ну, а если кто-либо весьма слащаво и задушевно думает совершенно иначе, то он явный и весьма последовательный продолжатель тех еще нелепых веяний, что в прошлом и стали одной из первопричин того, что бессмысленный и беспощадный российский бунт и был всецело оседлан отъявленными, насквозь уж ядовитыми духом и мыслью безнравственными прохиндеями.
А чего вообще иного тут можно было ожидать раз в том самом фактическом ведь преддверье новоявленной революционной эры все то просвещенное российское общество буквально вдоволь сколь обильно пропиталось яркими бликами того самого всеобъемлюще же чудесного грядущего, которому непременно должно было когда-нибудь, собственно, именно что попросту быть и никаких гвоздей.
И все, те донельзя отстраненные от всяческой седой, как лунь, действительности о нем весьма сладкие грезы зиждились, прежде всего, на том, что буквально всем тогда стало как штык безукоризненно ясно, что где-либо далеко-далеко впереди вот-вот да забрезжит свет чего-либо нового, но заря это или закат на глаз было не определить.
Однако сколь неизменно хочется верить во что-либо более чем изумительно славное, вечное и доброе, да только та самая безотчетная вера довольно-таки многих людей подчас еще разом затем и погубит, поскольку, хотя без нее и нельзя, но надобно напрягать ум, а не всего-то безотчетно во что-либо подчас совершенно беспочвенное наспех верить.
А, кроме того, явно бы надо при всем том вовсе-то никак и близко не постесняться, разом еще схлестнуться в ярой борьбе со всеми теми, кто бездумно топчет и топчет ногами новое, исподволь вытравливая весь его дух из тех самых ныне так или иначе имеющихся в данное время великих общественных начинаний.
Да и вот еще всякая подобного рода борьба должна была вестись никак не со всеми теми на редкость так весьма уж слащаво восторженными мыслями, буквально все, то черное разом укутывающими в розовые одежды праздно блеклых надежд.
Этот мир к чему-либо действительно наилучшему если и можно будет еще изменить, то, вовсе-то никак этого не удастся осуществить, пройдясь же кувалдой по черепам злых угнетателей сколь и впрямь-таки более чем на редкость ответственно при всем том находящейся в чьих-либо до чего еще мозолистых руках
Да и совсем же наскоро соорудить чего-либо исключительно новое будет ведь попросту явно же именно никак невозможно
Ну а медленно и упорно возводить нечто действительно стоящее определения новой обители общества будет уж никому и никак явно этак попросту не по силам безо всякой той весьма солидной помощи со стороны тех людей, что вовсе напрочь всячески между тем отказывались даже и немного занозить свои холенные и нежные руки.
А им, однако, как-никак все-таки всячески еще стоило сколь до чего вдумчиво укреплять толком вот вовсе никак и не струганые балки крайне уж донельзя грубого общественного быта.
И тот им и по сей день явно кажется, доверху переполненным исключительно разной и отъявленной скверной, к которой их души и не могли хоть как-либо соприкоснуться, сколь безнадежно при всем том разом не перепачкавшись в том, в чем им извозиться было нисколько нельзя, сохранив главные свои духовные черты.