Василиса Тихоновна, - сказал он, помешивая шампанское вилкой, чтобы поскорее вышел газ, - Иннокентий просил решить вопрос с химзаводом относительно вашего трудоустройства.
- Очень прошу, Афанасий Николаевич, - залебезила Жибоедова. - Я такая женщина, что в долгу не останусь!
- Понимаю, - снисходительно произнес Парамонычев. - Только тут в наличии некоторая загвоздка. Дело в том, что Блинов. как мне доложили, пока живой.
- Так он днями помрет. Вы уж будьте так добры . . . - Однако пока еще не помер. - возразил Парамонычев. - А на живое место рекомендовать другого - не в моем принципе.
- Как же мне быть? -- забеспокоилась Жибоедова. - Посоветуйте, Афанасий Николаевич.
- Надо ждать. Как Блинов умрет, сразу же возьму их за жабры и утрясу вопрос насчет вашей кандидатуры.
- А они вас послушаются? - покусывая нижнюю губу, неуверенно спросила Жибоедова.
- Гм. иначе ч быть не может!- Парамонычев в один прием осушил стакан шампанского. - Ух, хорошо пошел! . . Я их, Василиса Тихоновна, вот так в кулаке держу. Из-за морозов они мне черт-те сколько аммофоса недодали. Если что не так, я их сей же миг прижму штрафом. Поэтому они меня уважают . . .
Наутро Парахнюк не смог встать и весь день маялся с похмелья, а в четверг отправился в клуб и вернулся оттуда возбужденно-радостным.
- Фросенька. удача! - с порога закричал он. - Угадай, какой у меня сюрприз? У Фроси екнуло сердце. Неужто перевели деньги за романы?
- Смотри, милая моя, что нам дали, - ликовал Парахнюк, доставая из кармана какие-то бумажки. - Давно я лелеял такую мечту, а теперь она сбылась. Послезавтра мы с тобой едем в Москву!
Выяснилось, что завком мясокомбината выделил им две бесплатные путевки на ВДНХ. где намечался слет передовиков мясо-молочной промышленности.
- А как же дети? - спросила Фрося, которой страшно захотелось хоть разочек побывать в столице.
- Детей отдадим тетке, - заявил Парахнюк. - Подумаешь, дело - пару деньков повозиться с нашими потомками . . . А мы побываем в Большом театре, в цирке и, конечно, наведаемся в редакции, чтобы поговорить о судьбе моих произведений.
Ехала Фрося в Москву с легким сердцем, а вернулась домой с больной головой.
День приезда, как водится, прошел в хлопотах, но все вышло лучше лучшего дали им на двоих теплую комнату в гостинице "Турист" и даже помогли с билетами на обратную дорогу. А на другой день Парахнюк надел новую рубаху в крупную желто-зеленую клетку, постригся в парикмахерской, наодеколонился и повел Фросю в редакцию толстого журнала. Ходили они вокруг да около площади Пушкина не меньше часа, пока нашли нужный дом, где и начались Фросины расстройства.
- Здравствуйте! - обратился Парахнюк к сонной девушке, сидевшей за пишущей машинкой. -Я-И. Парх! И. Парх - это был Кешин псевдоним.
- Здравствуйте, - ответила сонная девушка.
- Вы к кому? - Сам не знаю, - признался Парахнюк. - Тут. у вас, лежат два моих романа .
- Вы у нас раньше печатались? - Не приходилось.
- Тогда пройдите в седьмую комнату, к Наталье Кирилловне. По-видимому, ваши рукописи у нее.
Наталья Кирилловна оказалась низенького расточка женщиной Фросиных лет либо чуточку постарше.
- Здравствуйте, Наталья Кирилловна, я - И. Парх! - громогласно представился Парахнюк. - А это - моя супруга, Ефросинья Петровна!
- Что вам угодно? - испуганно спросила низенькая.
- Я автор романов "В погоне за взбесившимся красным дьяволом" и "Под знойным небом Аргентины". . . Хотелось бы потолковать накоротке, выработать общий язык. . .
- Общий язык? - лицо Натальи Кирилловны исказила страдальческая гримаса. Присаживайтесь, товарищи . . . У нас в отделе прозы ознакомились с вашими рукописями и пришли к единому мнению, что это не беллетристика. Вот, собственно, все, что я могу сказать.
- Вы сами-то романы читали? - агрессивно спросил Парахнюк.