Я гематолог. Пришел уточнить ваш диагноз. У вас в анамнезе склонность к кровотечениям. Были ли у вас хоть когда-нибудь кровотечения в детстве? Например, когда вы падали и разбивали колени, не могли остановить кровотечение в течение часа?
Нет, всегда быстро останавливалось, вспоминаю я смутно, что это меня в детстве точно не беспокоило.
Когда вам вырывали зуб, были ли трудности с тем, чтобы остановить кровь из раны?
Нет.
Может быть, тогда у вас были обильные месячные, которые шли по две недели, и за один день вы использовали около пяти больших прокладок?!
Нет.
Так с чего вы вообще взяли, что у вас склонность к кровотечениям?!
В послеродовом периоде у меня всегда превышают норму выделения.
Чем дальше заходил разговор, тем больше нервничал врач:
В вашей выписке ничего толком нет, диагноз окончательный не поставлен! Почему вы не обследовались до конца?! Помимо всего прочего надо обследоваться не во время беременности, а до беременности. Кровь меняется, когда женщина беременеет. Так почему же вы не обследовались раньше?!
У меня не было времени, наверное, надо было что-то другое сказать, так как этот ответ окончательно вывел врача из равновесия.
Времени не было?! Мы вас спасаем, спасаем каждый раз, орал на меня человек, который видел меня впервые, а вы как камикадзе снова и снова ходите по краю карниза! Сколько можно рожать?!
Я молчала. Доктор что-то писал в своих бумагах, ничего не говоря некоторое время. Наконец он встал и сказал:
Как вы думаете, что проще: родить одного ребёнка весом 3 килорамма или двоих по два килограмма?
Конечно, легче одного трёхкилограммового, этот ответ его устроил, и он молча ушёл.
Вслед за ним в таком же настроении пришла терапевт. Она послушала меня и спросила:
Какая у вас температура?
Тридцать семь и один при поступлении была.
Откуда у вас взялся кашель?! казалось, её выдернули с приятного чаепития и отправили ко мне в палату.
У меня хронический ларингит и фарингит.
Что вы говорите? тут её раздражение улетучилось почему-то. Так вы тогда можете хоть целый год кашлять. Тогда всё понятно. Одно непонятно, зачем меня к вам отправили. После обеда вас переведут в отделение патологии. Удачи, развернулась она и ушла.
И тут пришла совсем молодая девчонка, ординатор. После всех врачей, с которыми я здесь столкнулась, она для меня была ангелом, посланным мне судьбой. Она приносила мне воду, возилась с КТГ, звала медсестру сделать мне укол, постоянно присутствовала или в палате или рядом. Помимо этого, она была спокойна, и с ней можно было поговорить, не боясь, что на тебя сейчас наорут просто за то, что ты существуешь и одним этим создаешь множество проблем.
Помню, как спросила её, вернётся ли она сюда на постоянную работу. И она ответила, что нет, что здесь трудно работать, и она будет работать в другом месте.
В обед меня не перевели в патологию: то ли не было мест, то ли времени у врача, который должен был переводить. Такое подвешенное состояние удручало: врачи не знают, что с тобой делать, ты не знаешь, что тебя ждёт впереди.
К счастью, в этот день меня решили всё-таки кормить, и еду приносили прямо в бокс.
А дома дети с папой болели. У Андрея началось всё с обычной простуды, но как-то быстро перешло в воспаление лёгких. Хорошо, что я уговорила его ещё в самом начале взять больничный. А то он хотел на ногах переносить болезнь. Теперь больничный был как нельзя кстати.
А наши родители работают. Они все уже на пенсии, но работать собираются ещё долго. Мои родители только сегодня узнали, что я в роддоме. Расстояние отдаляет от них. Да и знаю я, что они не будут отпрашиваться с работы, чтобы сидеть с детьми. Если будут в отпуске, тогда да, приедут. В рабочее время нет. Я уже привыкла к тому, что проблемы мы решаем с мужем одни. Родители редко помогают. Они вообще редко знают о моих проблемах. Меня так воспитали, сильной. Помимо отличного школьного образования, меня отдали в семь лет на плавание. Долгое время я ненавидела плавание, потом привыкла и полюбила. Пока занималась плаванием, получила второй разряд. В семнадцать лет я поступила в МГТУ им. Н.Э. Баумана, переехала в Москву. Вот тут я осталась совсем один на один со всеми трудностями жизни. Поэтому я привыкла к тому, что родители почти не участвуют в моей жизни. Я ни в коем случае не считаю, что они должны это делать. Родители детям ничего не должны, это дети должны родителям.