Младший принц поднял глаза от подарка. Вот теперь он понял.
Это пуговица того Лиссая, ошарашенно сказал он.
Да, я кивнула. Того. Умершего.
Зеленющие глаза Лиса подернулись дымкой. Он крутанул стекляшкой, разглядывая ее на свету.
Я знаю, что это довольно странный подарок, вздохнула я, но мне кажется, что он важен. Я планировала вручить вам его и сказать: помните, в жизни может случиться любое чудо. Нет ничего невозможного. Вы тот самый человек, который умудрился показать смерти фигу и остаться победителем. Так держать! Вы не ведаете, насколько сильны. Но теперь, с учетом того, что Святилище снова открыто, а вы принялись так рьяно «наверстывать» прогулки по нему Я думаю, этой пуговице подойдет и другой смысл. Будьте осторожнее, пожалуйста. Междумирье это прекрасно. Но быть живым еще прекраснее.
Разве быть живым не означает делать то, что хочешь? возразил принц. А потом с усмешкой добавил: Иногда мне к-кажется, что вы скучаете по старому Лиссаю, но не видите, что я и есть он. Я остался прежним. За исключением тела, конечно же.
Столько времени прошло. Никто из нас не остался прежним.
Ну так это эволюция, а не революция Как сын короля говорю: эволюция это нормально.
С этим сложно было поспорить.
Тинави, приходите ко мне, как сможете, сказал мне Лис на прощание. Ваши чувства явно обманули вас в субботу. Святилище совершенно точно и определенно скучает по вам.
Принц надел очки и пошел прочь по коридору, вновь насвистывая. Сначала печальная, мелодия перешла в мажор, не успел он скрыться за поворотом.
Легкие, легкие люди
* * *Я нашла Полынь на Мосту Ста Зверей, что ведет от дворцового острова в Верхний Закатный квартал.
Ловчий крошил в воду крендель, саркастично комментируя то, какие битвы разворачиваются за крошки между карпами и утками, плавающими под мостом. Бенефис Полыни явно был адресован двум гвардейцам безмолвным, не имеющим право даже пошевелиться на посту. И чьи уши, кажется, уже свернулись в унылые трубочки.
Внемлющий бывает ужасно и неприцельно мстителен, когда кто-нибудь портит ему настроение. Ну, зато от дворцового шока он явно отошел!
Ну что, накокетничалась? прищурился Ловчий, увидев меня.
Я показала ему язык.
Кто бы говорил, «господи-ин Полынь». Я тут видела, выходя из дворца, служанку с корзиной чернильно-черного белья, идущую в сторону покоев королевы. Мне кажется, это для тебя, милый. Они явно подбирали под цвет твоих глаз.
Вот засранка, фыркнул Полынь.
Аутурни-то? невинно поинтересовалась я.
Он молча сцапал меня за локоть и деловито потащил к Министерской площади. С устрашающей, я бы сказала, энергией, от переулка к переулку все набирая скорость.
Мы что, таранить ведомство будем?!
Не совсем. Но то, что мы сделаем, тоже будет эффектным!
Все в моем эксцентричном напарнике дышало азартом, когда он, наклонившись к моему уху, бормотал на ходу:
Больше всего на свете я люблю, когда люди выдают неточные формулировки. Крути их, верти как хочешь! Иногда твоя совесть, конечно, не будет такому рада, но иногда та же совесть может прикрыть глаза. Например, когда люди, ошибившиеся в формулировке, те еще гады. Скажем, Ходящие.
Та-а-а-ак?
Так вот сейчас моя совесть зажмурилась к праховой бабушке. И ты свою зажмурь, от души посоветовал Полынь. И да: эссенция сулко-лаватора, запомни.
Что, прости? Я подумала, что не расслышала.
Но мы уже были на верхнем этаже Иноземного ведомства. Прямо перед знакомым Малым Залом Собраний. Изнутри слышались приглушенные голоса начальства.
Полынь с ноги с грохотом распахнул деревянную дверь. Я побледнела от подобного непотребства.
Мастер Улиус, Селия, мастер Авен Карлиннан и еще парочка человек, находившихся внутри и явно обсуждавших что-то важное, поперхнулись и замерли.
Добрый день, шеф! Мастер Авен, приветствую! Селия и тебе здравствуй! каким-то пугающе лихим голосом воскликнул Полынь.
Он рванул к столу и потянулся вперед для того, чтобы то ли пожать руку Улиусу, то ли обнять его, но вместо этого опрокинул на шефа его знаменитую кружку с чаем.
Ох, пардон, я что-то не в форме, извинился Полынь, наколдовывая в руке сгусток пламени. Вас высушить? и он опасно потянулся огоньком к животу мастера.
Я все никак не могла закрыть рот. Впрочем, как и все остальные.