Алло.
Давай быстро ко мне! резко скомандовал голос в трубке.
Эм, я, не мог сообразить парень сразу, что происходит, и помедлил пару секунд. Сейчас?
Сию минуту!
Понял.
Гоша побежал в залу, крича на ходу:
Кеша, мне пора, замдиректора вызывает!
Что? Зачем? мгновенно отреагировал Арсений, уже стоя в дверном проеме комнаты, в которой Гоша наспех натягивал брюки, застряв до половины в горловине кремовой рубахи с коротким рукавом.
Не знаю, Кеша, я не в том положении, чтобы задавать вопросы, немного помедлив и тяжело выдохнув, он наконец-то остановился, повернулся к товарищу и сказал: Честно говоря, друг, скоро у меня могут начаться серьезные проблемы, а я предпочитал думать, что все окончено, но ведь я почти что покалечил человека, знаешь ли и опустив глаза в левый нижний угол, он очень по-доброму хлопнул Кешу по плечу. В жесте чувствовалась некая обреченность.
Я был там, никакого человека ты не калечил! громко подбадривал Арсений своего друга.
Ха, боюсь, судья с тобой не согласится, ответил Гоша. Все, я ушел, еда в холодильнике.
Георгий сбежал по лестнице, а Кеша проводил его взглядом. Он был оптимистично настроен и не хотел думать ни о чем плохом, но в глазах все же читались легких страх и беспомощность.
Гоша же, пока бежал в свой техникум, ничего не боялся. Он был готов ко всему, не боялся ответить за содеянное и хотел положить этой ситуации конец: трусость и недосказанность была не в его характере, он был даже рад наконец-то снова понять, что к чему.
Гоша? Куда это ты? удивленно остановила летящего парня его мать.
Вызывают в техникум, мам, мне некогда, там дома Кеша, накорми его, быстро ответил Георгий и, не дожидаясь ответа, полетел дальше.
Как же Попробуй накормить бездонную бочку, уже самой себе говорила Людмила, но когда она смотрела вслед своему сыну, мысли ее были совсем не о том
Люда шла домой из школы, в которой проводила уроки для младших классов. Ее рабочий день уже закончился, но почему-то ей перехотелось идти домой. Она еще не успела зайти в магазин, в руках не было тяжелых сумок с продуктами, так что она просто пошла в другую сторону. Она была уверена, что двадцатидвухлетний парень сам сможет разогреть еду. Люде казалось, что внутри парней в этом возрасте живет всеядный монстр, который способен поглощать пищу сколь угодно часто и много. Так Люда прошла по широкой улице, ведущей через рынок к железнодорожному вокзалу. У нее не было определенной цели, и от этого было немного не по себе так как с тех пор, как ей стукнуло она даже не могла припомнить сколько именно, жизнь больше не предоставляла ей возможности «побродить».
Вот она уже заметила здание железнодорожного вокзала, сами рельсы еще были не видны, но с каждым шагом по пути к этому вечно живому месту, вершащему сотни судеб ежедневно, на нее снисходило теплое чувство ностальгии. Она вдруг вспомнила, как они с Павлом впервые приехали сюда, он домой, а она из дома, тогда еще не было ни Гоши, ни Андрюши, но был Паша Люда подумала, что она еще вовсе не такая старая, и она думала о том, что Павел тоже сейчас бы не был старым, они оба бы были в своих «сороковых». И вдруг ей захотелось помечать о том, что, если бы он был сейчас жив, возможно, они могли бы вместе прийти на этот вокзал и вспомнить, с чего все начиналось, но чем реальней ей удавалось представить это, тем ясней она понимала, что, скорее всего, этого бы никогда не случилось.
Как бы она объяснила Павлу, что ей вдруг захотелось побродить он бы наверняка подумал, что она спятила вконец, ведь при его жизни у них было не очень-то много романтики все больше заботы, быт. Люда вовсе ни о чем не жалела, было много теплых воспоминаний и ей было совершенно ясно, отчего они так мало говорили, отчего так мало ходили, отчего так редко держались за руки. И она не желала себе другой жизни, точно зная, что и Павел никогда не хотел другого, он был ее мужем, а она была ему женой, они были обычной семьей каких тысячи.
Но потом он умер. Люда уже дошла до самого конца помещения железнодорожного вокзала, она размышляла о своем и стояла около прилавка с канцтоварами, синие и зеленые тетради в косую и в клетку с надписью «Тетрадь» на 12 листов по две копейки и на 18 по три, дневники цвета слоновой кости, с надписью «Дневник», синие и черные шариковые ручки по 11 и 35 копеек, простые карандаши с ластиком и без по 1 копейке и выше она постоянно имеет дело с подобными вещами в школе.