Хм, веско промолвил Брамс и начал быстро строчить в тетради. Я думаю, это очень серьёзно, продолжил он после паузы, во время которой не удосужился и краем глаза взглянуть на пациента.
Да что вы? всполошился Сбитнев. А насколько серьёзно?
О, этого вам никто не скажет с точностью, даже я, гордо ответил доктор. Сперва нужно провести кое-какие исследования.
Исследования? Но я думал, я тут ненадолго
То есть как ненадолго? нахмурившись, перебил Пётр Моисеевич. В нашем деле, знаете ли, поспешность нужна только при ловле блох, ха-ха. Да-да, при ловле блох.
Брамс уткнулся в свою тетрадку и замолчал. Степан Павлович занервничал. Он, конечно, слышал, что врачи занятые люди, однако надеялся хоть на какую-нибудь протекцию; ведь когда-то Пётр Моисеевич лечил его троюродную тётку по материнской линии.
Вы считаете, мне непременно потребуется лечение? наконец спросил он.
Ну разумеется! загнусил Брамс, гневно приподнимая брови. Уверяю вас, случай серьёзный. У меня есть все основания предполагать тахикардию или хронический синусит! А это вам не шутки шутить. Да-да, не шутки! Впрочем, у меня и без вас забот полно, и он снова уткнулся в свою тетрадку.
О Боже! испугался Сбитнев, ничего не смыслящий в медицине. Ну на ваше мнение я полагаюсь. Ведь вы излечили мою троюродную тётку, Зинаиду Дмитриевну, а вернуть к жизни почтенную даму дорогого стоит. Если вы считаете необходимым, я немедля поступлю к вам на лечение, закончил Степан Павлович.
Вот и прекрасно! просиял доктор; от его гнева не осталось и следа, чему больной обрадовался несравненно больше, чем предстоящему обследованию. Я сейчас же доложу о вас своим подчинённым, и мы примем срочные меры, ха-ха! Да-да, самые срочные!
Окрылившись перспективами новой деятельности, Брамс выпорхнул из кабинета. Уже через минуту Степан Павлович лежал на кушетке, окруженный целой когортой светил медицины. Правда, глубокая пальпация выявила лишь склонность к меланхолии, истерии и обжорству у поступившего пациента. Но по общему заключению, недостаток симптоматики не только не говорил о бесполезности изысканий, а наоборот, подтверждал всю серьёзность заболевания. Посовещавшись, Сбитневу сочли нужным предоставить отдельную палату, умеренное кормление и постоянный надзор. Пётр Моисеевич лично взялся проводить новоиспеченного больного в «покои».
Мне придётся здесь сильно задержаться? робко поинтересовался Сбитнев, боясь опять разозлить уважаемого лекаря.
Как знать, голубчик, ха-ха, как знать, ответил Брамс. Вы не переживайте, располагайтесь по-домашнему.
А могу я направить пару указаний моей экономке? продолжил вопрошать Сбитнев.
Обращаясь к доктору, он непрестанно размахивал руками, из-за чего пиджак его развевался и хлопал по животу, как несмазанная дверь.
Ну, разумеется, дорогой мой, разумеется! Вы можете даже телефонировать из моего кабинета, заговорщически подмигнул ему Пётр Моисеевич.
Спасибо, спасибо большое! довольно разглагольствовал пациент. Премного благодарен.
Послушайте, Степан Павлович. Так вас, кажется? Да-да, Степан Павлович, вы верите в духов? неожиданно спросил Брамс.
В духов? В смысле, в призраков? уточнил собеседник.
Да-да, в призраков, именно в них
О нет, ни в коем разе не верю, поспешил заверить Сбитнев. По-моему, всё это редкостная, ну редкостная глупость!
Да, вы безусловно правы, полностью с вами соглашусь, ха-ха Именно глупость, да, несусветнейшая чушь! А вот и ваша палата, врач пригласительным жестом указал на небольшую комнатку.
Это была самая дальняя комната на этаже, последняя палата у окна. Рядом находилось несколько необитаемых кабинетов, закрытых на ремонт. Прочие «покои» занимали этаж с середины коридора до лестницы и отличались от этих гораздо более высокой плотностью населения на метр квадратный. В некоторых ютилось по семь, а то и по десять больных. Степану Павловичу же предстояло отдыхать в гордом одиночестве. Будучи натурой необщительной, он не особо опечалился.
Скоро привезут обед. А пока располагайтесь, улыбнулся Пётр Моисеевич.
Оставив пациента, он прямиком направился к своему помощнику Виктору Младышеву, юному талантливому специалисту. Виктор обучался у Брамса, вёл небольшую частную практику и строил честолюбивые планы на будущее, в которые помимо всего прочего входило и желание сместить спесивого учителя с высокого поста. Впрочем, пока эта перспектива маячила далековато за неимением достаточного опыта, а также из-за извечной привычки стариков всеми клетками тела врастать в свои «тёпленькие местечки».