Игорша, чую, однако, последние дни мы здесь остаемся. Знамение мне было давече: голубь белый в окно влетел, а над двором черный коршун парил, всё высматривал. Настала пора и нам в свой мир, светлый, идти. Не отпустят нас с миром вороги, озлобились на нас, на Веру истинную. Никого не пожалеют: ни мальцов, ни жен, ни стариков. Надо решить, как нам Светлую Книгу сберечь. Не зря рать немыслимая собралась под стенами замка, окружили весмь, мышь не проскочит. Ищут Книгу, не даёт она им покоя. Не можем мы допустить, чтобы попала она в нечистые руки, чтобы извратилось Знание Истины, чтобы надругались над ним. Это Святыня Руссильона, сгинет она, сгинет и дух россов в этих местах.
Печально и строго смотрели на Черного Ворона глаза «совершенного», истинного радетеля Веры, хранителя Книги, сокровища всех россов, переданной в дар Старейшиной Собора Волхвов для сохранения Света Истины в душах воинов, несущих службу на окраинах великой Империи.
Вызвал Черный Ворон трех ратников, испытанных в бою не раз, надежных, как скалы, самых опытных, что пройдут через игольное ушко и останутся незамеченными, и изрек им такой наказ:
Ценой собственной жизни донесите Книгу Света Истины до родных краев и передайте её первому встреченному вами Волхву, он распорядится о дальнейшем. Кто дойдет, пусть расскажет, что долг свой мы выполнили до конца, а утром последующего дня лежит нам дорога в Светлый мир предков, в Святую Рось.
Утром следующего дня все жители замка собрались на соборной площади. Черный Ворон в плаще, без лат, поднялся на помост и поднял руку, призывая общее внимание:
Братья и сестры по вере, во славу Всевышнего, прославляющего Свет Истины, услышьте слова моей благодарности все, кто разделял со мной ратные тяготы. Я обращаюсь равно и к братьям-рыцарям и к доблестным ратникам, равно к зрелым мужам, сестрам, отрокам и отроковицам. Завтра наступает час, когда мы покинем стены замка и примем последний бой во славу Света Истины, во славу Святой Роси. С собой зову только тех, кто силен духом. Кто слаб, оставайтесь здесь на милость победителя. Кто решает остаться, пусть прямо сейчас покинет площадь, кто пойдет со мной до конца, возьмите в руки оружие по силам и доспехи. Мы россы, пусть знают все, весь мир, что в наших душах горит и никогда не померкнет Свет Истины.
Ни один человек не покинул площадь. Все стояли со спокойными лицами. Ни колебания, ни страха не промелькнуло ни в чьих глазах. Черный Ворон медленно обвел взглядом каждого: глаза воинов, женщин, детей, стариков. Все смотрели на него прямо, не пряча глаз. В этих взглядах была сила, непокоренный дух свободных людей, познавших Истину и готовых за неё отдать свою жизнь.
Все в молчании разошлись по своим кельям, готовясь к завтрашнему дню. Доставали чистые одежды, мужчины брились, женщины туго затягивали косы, забирали в платки, чтобы не мешали. Дети, охваченные настроением взрослых, оставили свои детские игры и с любопытством толпились у оружейного склада.
Ворота оружейного склада были распахнуты, люди приходили по очереди и подбирали оружие и доспехи под себя, даже женщины и дети вооружались ножами, арбалетами, кистенями и волкобоями. Только «совершенные», несколько седых старцев, молитвенников гарнизона, не брали в руки оружие, их время битв прошло.
И вот наступил этот день. После общей молитвы был дан сигнал сбора. Перед воротами выстроилась колонна вооруженных людей. Впереди рыцари, возглавляемые Черным Вороном, по краю колонны и в замыкающих опытные воины, внутри старики, женщины и дети в больших не по росту доспехах. У кого в руках нож, у кого арбалет, а кто и просто с топором. Лица у всех суровые, сосредоточенные.
Черный Ворон опустил забрало и взмахнул рукой, подавая знак открыть ворота. Затрубили рога, рыцари опустили копья и пустили коней быстрым шагом. За ними вниз по дороге с нарастающим криком, размахивая оружием, бежали люди, нарушая строй, закипая яростью и бесстрашием.
Внизу, насколько хватало глаз, стояло большое войско, выстроенное в боевой порядок. Сметя небольшой арьергард, рыцари, не теряя строя, пустили коней вскачь навстречу войску. Черный Ворон, бросив копье с нанизанными на него двумя вражескими ратниками, достал меч и поднял его над головой. Невиданная доселе ярость и жажда последней битвы обуяла его. Из его груди вырвался боевой клич, больше похожий на гортанный клекот. Он уже не видел, как остановилась, остекленела и потекла вспять река времени, вспучивая пространство и закручиваясь в огромную воронку, закружившуюся в бешеном вихре смертоносного танца, круша и ломая всё, что попадало в её разверстую ненасытную пасть.