Машинально я проверил, в кармане ли револьвер.
Дальтон заметил этот жест.
– Ты прав. Но только помни: стрелять лишь в крайнем случае.
Он помолчал.
– Пора сообщить тебе о последних сведениях, полученных Иггинсом, – Поль спохватился и странным тоном добавил – «Иггинсом и K°». Мы узнали – это было не очень трудно, – что мадемуазель де Шан была обручена с капитаном де Лиманду. Это уже сообщили все газеты. Но репортеры не выяснили, что обручение состоялось две недели назад. Всего две недели назад мадемуазель де Шан была обручена со своим кузеном, капитаном де Лиманду. Но прежде «Виши» охотно посещал один молодой человек, Жак Данблез.
– Авиатор?
– Да.
– Сын ученого?
– Да.
– Ну, и…
– Жак Данблез живет в Рэнси.
– И что же?
– Хм… По какой-то еще не известной нам причине сенатор и его дочь поспешно обручили Мадлен де Шан с капитаном де Лиманду. А затем мать удалила ее из Рэнси, говоря об угрожающей ей опасности. Опасность эта действительно должна быть велика, раз они, вопреки всем правилам, отправила девушку в дом родителей жениха. Вот так! А теперь мы отправляемся в Рэнси и будем наблюдать.
Такси довезло нас до виллы сенатора. Дальтон наклонился и отдал шоферу какое-то приказание, которого я не расслышал. И в ту минуту, когда водитель утвердительно кивнул головой, я узнал его: это был Казимир, слуга Поля.
Почти в то же мгновение у ворот появился высокий мужчина.
– Это ты, Тэрнизьен? – спросил мой друг.
– Я.
– Приняты все меры предосторожности?
– Да. В доме никого нет.
– Прекрасно! Оставь дверь открытой. Мы сейчас придем. По дорожке, усыпанной гравием, мы подошли к дому.
Дальтон огляделся и толкнул входную дверь. Я последовал за ним.
В холле нас ждал Тэрнизьен. По просьбе Дальтона он зажег свет и проводил нас в кабинет сенатора, указав, где находились трупы в момент их обнаружения.
Дальтон подошел к окну, наклонился, осмотрел ковер. Подобрал что-то, чего я не заметил, и положил в карман. Затем очень внимательно осмотрел комнату.
– Я узнал все, что мне было нужно. Идем, Валлорб, – сказал он и направился к двери.
Но в это мгновение раздался звонок. Мы переглянулись. Тэрнизьен побледнел.
– Открой, – приказал ему Поль. – Мы поднимемся на второй этаж и спрячемся там. Поторапливайся!
Встревоженный Тэрнизьен повиновался. Дальтон поволок меня на лестницу. Несколько секунд спустя мы оказались в комнате, расположенной как раз над кабинетом сенатора. Поль подошел к окну, чтобы посмотреть, кто приехал. У входной двери стояли Жиру с секретарем и какой-то человек с красной розеткой [1] в петлице.
– Однако он здорово взялся за дело, – шепнул Дальтон. – В первый раз, кажется, снимают печати всего через двое суток после того, как они были наложены. А этот человек из министерства иностранных дел, должно быть, никогда в жизни не торопился так, как сегодня.
Тэрнизьен открыл дверь и впустил посетителей. По звуку голосов мы догадались, что они прошли в кабинет.
– Как услышать, о чем они говорят? – пробормотал Дальтон.
Он лег на паркет и приложил ухо к полу. Затем, раздосадованный, поднялся.
– Ничего не слышно! Ладно, я спускаюсь.
Поль вышел из комнаты и направился к лестнице. Через несколько минут я не выдержал и последовал за ним. Ведь мой друг не приказывал мне остаться! Я тихо спустился вниз, стараясь не привлечь внимания людей в кабинете к своей персоне.
Дальтон сидел на нижней ступеньке лестницы. Я уселся рядом. Он даже не посмотрел на меня, прислушиваясь к тому, что происходит в кабинете.
Жиру говорил громко и внушительно:
– Все бумаги в порядке, и нам нужно только убедиться, не попало ли какое-нибудь дело в другую папку. Посмотрим.