Сергей Доровских
Только бы выжить
Кукушка умолкает в предгрозье
Строчки, едва различимые в свете ночного костра, плыли, туманились, бежали и таяли. Партизан Донат Кукушка, сгорбившись на пеньке, пытался сосредоточиться, читая брошюру. Он не спал толком уже пару ночей, и от пульсирующего жара подбородок предательски упал на грудь.
«При подрыве моста важным фактором, определяющим организацию работы взрывной команды, выступает время, имеющееся на подготовку» услышал он голос, будто брошюра, которую он читал, обрела дар речи.
Донат очнулся ветер качнул пламя. В партизанском отряде он, недавний выпускник школы, заведовал «чёрной кухней». Ему доверили важное и опасное дело выпаривать тол из трофейных снарядов. До войны он мечтал стать химиком, в науке этой знал толк. Командир поручил ему одному изготовление взрывчатки, хотя и понимал все риски. «Чёрная кухня» была в стороне от лагеря. В случае ошибки на небо взлетит только он. Иного пути не было поставок заводской взрывчатки ждать не приходилось. Костёр горел хорошо, и Донат повесил котёл. Присел, отдышался. Спать было, конечно же, нельзя, и он снова взялся за брошюру, но голова опять опустилась.
«Ускоренное подрывание производят крупными сосредоточенными зарядами при подрывании мостов свайные опоры необходимо»
Он знал каждое слово наизусть. Голос внутри диктовал и диктовал, а потом затих.
Донат провалился в глухую темень, из которой не сразу, но медленно зазвучала, вернее, поплыла далёкая мелодия вальса. Играл оркестр, из темноты проявились очертания площадки, контуры деревьев, знакомые до боли места. Что-то мелькало, кружилось, он различил белые кисти рук, плавно скользящие по клавишам баяна, блеснул янтарным бедром контрабас, засияло золото трубы. Десятки каблуков отстукивали по деревянной некрашеной площадке. И он был там, словно переместился в прошлое. Будто и не было войны, и всё только кошмарный сон. Он робко держал, боясь даже слегка сжать, тёплую ладонь Зоси. Напротив глаз её глаза, лицо, выбившиеся из синего берета кудряшки волос. Этот сон приходил к нему не раз, став наваждением, радостным и давящим одновременно. Он снова попал в двадцать первое июня в день, который навсегда останется лучом, промелькнувшим так ярко, что не сразу и поймёшь, что его не вернуть Они танцуют, Зоя говорит:
Вот он, час прощания с юностью! Пора учиться профессии, которой посвятим жизнь! она старалась говорить высоко, торжественно, словно обращалась не к нему, а к чему-то огромному и вечному, зовущемуся Будущим, краснела и смущалась.
Какими же были они тогда открытыми, честными, и при этом наивными, как много и красиво говорили. Нарядные, опьянённые необычным вечером, торжеством, музыкой, и порывами ветра, несущими свежесть от реки Березины. С Зосей они учились за одной партой, да и в посёлке Паричи их дома на одной улице смотрели друг на друга окнами. Вот так же, как они в танце в глаза друг другу.
Душно, как непривычно, выдохнула она.
Так пойдём к реке, предложил Донат.
Вечер плавно переходил в ночь. Они любовались, как луна отражается в Березине, едва различимы контуры осоки и деревьев на другом берегу; шумит вода, заглушая далёкий уже теперь оркестр. В груди у Доната было тепло, и чем дальше они удалялись и оставались одни, тем больше пламя внутри разгоралось, переходя в нестерпимое жжение.
Не в силах больше ждать, он признался.
Зося покраснела, отвела глаза, заплакала и бросилась вниз по косогору. На выпускной девочкам разрешили туфли на маленьком каблучке. Зося обула их впервые, нога подвернулась, она вскрикнула и покатилась вниз. Донат бросился следом, но и сам не удержался, под ботинком осыпался песок, и он упал рядом с ней Они лежали долго и молча, глядя в глаза, а потом рассмеялись. Зося дрожала, когда он поцеловал её.
Потом они гуляли вдоль берега:
А помнишь, как я тебя защищала от дурачков наших? спросила она.
Помню, ответил он, неумело держа её за локоть.
Фамилия Кукушка вполне белорусская. Но дети есть дети, и порой их насмешки безжалостны. Донат не забыл, как одноклассники куковали и изощрялись в шутках:
Я хочу стать учёным, изучить фольклор нашей земли, легенды и предания, сказала она. Вот поступлю, и буду каждое лето ездить в экспедиции по нашим деревням. Былички, сказания белорусские запишу от стариков.
Что в этом интересного? По мне так, кроме химии, ничего лучше в мире нет.