Честно, мне было его очень жалко. Но оказаться в роли очередной дядюшкиной промашки тоже как-то не улыбалось.
Мы остановились на углу Бойлстон-стрит и Чарльз-стрит.
Мне, наверное, лучше выйти сейчас. И я подёргал ручку. Дверца автомобиля оказалась заперта на центральный замок, кнопка которого находилась у водителя.
Магнус, выслушай меня. Ты не случайно родился именно в Бостоне. Твой отец хотел, чтобы ты отыскал то, что он утратил две тысячи лет назад.
Я так и подскочил:
Как-как, вы сказали?! Две тысячи лет назад?!
Ну да, плюс-минус сколько-то.
Так, кажется, пора что-то делать. Может, заорать и начать колотить по стеклу? Кинется ли кто-нибудь мне на выручку? Если удастся выбраться из машины, попробую разыскать дядю Фредерика и Аннабет они-то наверняка не такие психи, как Рэндольф.
Мы повернули на Чарльз-стрит, направляясь к северу, между Общественным садом и Бостон Коммон. Этак Рэндольф завезёт меня куда угодно: в Кембридж, в Норт-Энд, в какую-нибудь заброшенную придорожную канаву
Я старался держать себя в руках:
Две тысячи лет Среднестатистические отцы так долго не живут.
Рэндольф напоминал мне Луну из старых черно-белых мультиков: бледное одутловатое лицо, изрытое оспинами и шрамами, и потаённая улыбочка, не предвещающая ничего хорошего.
Магнус, что ты знаешь о скандинавской мифологии?
«Ну все, приехали», обречённо подумал я, а вслух сказал:
Да, в общем, немного. У нас была книжка с картинками, мама мне её читала, когда я был маленький. И ещё вроде была парочка фильмов про Тора?
Рэндольф брезгливо покачал головой:
Эти фильмы Они до нелепости неправдоподобны. Настоящие боги Асгарда Тор, Локи, Один куда более могущественны, куда более грозны, чем любая голливудская поделка.
Но они же из мифов. Их как бы не существует.
Рэндольф воззрился на меня чуть ли не с сочувствием:
Мифы это история, которую мы позабыли.
Ой, знаете, я тут вспомнил: у меня же встреча назначена вон на той улице
Тысячу лет назад скандинавские первооткрыватели пришли на эту землю. Рэндольф вёз нас мимо бара «Будем!»[12] на Бикон-стрит, где туристы делали селфи на фоне вывески. Посреди тротуара валялся скомканный флаер с надписью «ПРОПАЛ ЧЕЛОВЕК» и моей старой фотографией, по которому как раз в этот момент протопал какой-то турист.
Предводитель скандинавов, вещал Рэндольф, был сыном бога Скирнира.
Ну, ясно: сыном бога. Нет, правда, высадите меня, я пешочком пройдусь.
И этот человек принёс с собой некий особый предмет, сообщил Рэндольф. Нечто, принадлежащее твоему отцу. Когда корабль потерпел крушение в шторм, этот предмет был утрачен. Но ты ты способен найти его.
Я снова подёргал дверь. По-прежнему заперто.
А знаете, в чём весь ужас? Чем дольше разглагольствовал дядюшка, тем меньше он казался мне психом. Моё сознание впитывало его рассказ как губка все эти штормы, а также волков, богов и Асгард. Слова становились на свои места точно кусочки пазла, который я до сих пор никак не решался закончить. Я начинал верить дяде Рэндольфу, и от этого у меня тряслись поджилки.
Рэндольф вильнул вокруг въезда на Сторроу-драйв и припарковался возле счётчика на Кембридж-стрит. К северу от нас возносились рельсы открытого метро, ведущие к станции «Массачусетская многопрофильная клиника», а за ними высились каменные башни моста Лонгфелло.
Так нам сюда? спросил я.
Рэндольф порылся в подстаканнике в поисках четвертаков.
Все эти годы он был ближе, чем я мог подумать. Мне всего-навсего нужен был ты!
Вот оно, истинное чувство.
Сегодня тебе исполняется шестнадцать. Дядины глаза возбуждённо бегали. И это идеальный день для того, чтобы ты мог востребовать своё наследие. Но этого дня ждали и твои враги. Поэтому мы должны найти его первыми.
Но
Доверься мне ещё в самой малости, Магнус. Как только мы отыщем оружие
Оружие? Так моё наследие это оружие?
как только ты завладеешь им ты спасён. Я всё тебе объясню. Я научу тебя, как быть с тем, что грядёт. Он открыл водительскую дверцу и собрался вылезать. Но я вцепился в его запястье.
Обычно я избегаю прикосновений. Не люблю физический контакт. Но сейчас мне требовалось дядино внимание целиком и без остатка.
Ответьте мне на один вопрос, сказал я. Но ясно и чётко, без увёрток, без лекций по истории. Вы сказали, что знали моего папу. Кто он?