Мы звали их скрелингами, заметил Хафборн. Отвязные воины. Мне они пришлись по душе[42].
Выяснилось, что у здешних жителей оказалось полно историй про загробный мир, который кажется им совсем близким. И потом, когда прибыли пуритане это видение Джона Уинтропа, сияющий «Град на холме»[43]. Это не просто поэтический образ. Уинтроп видел самый настоящий Асгард, проступивший в других мирах. А салемские ведьмы? Это же истерия по поводу магии, что просачивается в Мидгард[44]. И Эдгар Аллан По родился в Бостоне. Его самое знаменитое стихотворение «Ворон» тоже не случайность. Оно об одном из Одиновых священных воронов[45].
Хватит. Мэллори смерила меня недовольным взглядом. Спроси Ти Джея, «да» или «нет» и он будет разливаться вечность. Ответ: да, Магнус. Покидать Вальгаллу можно как с разрешения, так и без него.
Икс хрустнул крабьей клешнёй:
Но тогда ты не бессмертный.
Верно, кивнул Ти Джей. Это вторая серьёзная проблема. В Вальгалле ты насовсем умереть не можешь будешь постоянно воскресать. Это часть тренировки.
Я вспомнил того парня, которого у меня на глазах пронзило копьё, а потом его уволокли волки. Хундинг ещё сказал, что к ужину погибший будет как новенький.
А за пределами Вальгаллы?
Во всех Девяти мирах ты по-прежнему эйнхерий, ответил Ти Джей. Ты быстрее, сильнее и неуязвимее любого простого смертного. Но если ты умираешь вне Вальгаллы ты умираешь. Совсем. Твоя душа отправляется в Хельхейм. Или, как вариант, ты растворяешься в предвечном ничто бездне Гуннунгагап. Трудно сказать заранее. Но в любом случае рисковать не стоит.
Разве что Хафборн выковырял часть омлета из бороды. Разве что он и впрямь нашёл меч Фрейра и легенды гласят правду
У Магнуса сегодня первый день, перебил его Ти Джей. Давай пока в это не вдаваться. Он и так уже очумел.
Я готов очумевать и дальше, заверил я. Так что там с легендами?
В коридоре пропел рог. Эйнхерии за другими столами начали подниматься и убирать тарелки.
Хафборн с энтузиазмом потёр руки:
Разговоры подождут. Время битвы!
Ти Джей поморщился:
Магнус, мы, наверное, должны рассказать, что бывает с новичками в первый день. Ты, главное, не пугайся, если
Ой, помолчи, шикнула на него Мэллори. А то сюрприз испортишь! И она одарила меня сахарно-пудреной улыбкой. Жду не дождусь поглядеть, как новичка четвертуют!
Глава 19. И не смейте звать меня Бобом Печёным. Никогда, ясно?!
Я ПОВЕДАЛ НОВЫМ ДРУЗЬЯМ, что у меня аллергия на четвертование. Они заржали и препроводили меня на поле брани. Вот почему я ненавижу заводить друзей.
Поле брани простиралось так далеко и широко, что никак не укладывалось в голове.
В старые добрые беспризорные деньки я любил летом вздремнуть на какой-нибудь крыше. И оттуда весь Бостон открывался как на ладони: от стадиона Фенуэй до Банкер-Хилла. Так вот, поле битвы в Вальгалле оказалось больше. Приблизительно три квадратные мили куча места для вашей прикольной смерти! и это пространство как-то помещалось в стенах отеля словно внутренний двор.
По четырём сторонам возвышались стены здания кручи из белого мрамора, балконы с золотыми перилами. На некоторых балконах висели знамёна, какие-то были украшены щитами, а какие-то оснащены катапультами. Верхние этажи терялись где-то в мглистом сиянии небес белые, как неоновые лампы.
В центре поля торчало несколько скалистых холмов. Пейзаж разнообразили купы деревьев. По внешнему краю нескончаемой чередой тянулись луга, их пересекала извилистая река, шириной примерно как Чарльз. По берегу рассыпалось несколько деревушек очевидно, для любителей уличных боёв.
Из сотен дверей в стенах, окружающих поле брани, батальонами высыпали воины резкий свет играл на их доспехах. У некоторых эйнхенриев доспехи были полные, как у средневековых рыцарей. Другие предпочитали кольчужные рубахи и штаны в сочетании с ботинками в стиле «милитари». А кто-то облачился в камуфляж и держал в руках автомат Калашникова. Один парень был только в плавках фирмы «Спидо». Он разрисовал всё тело синим и вооружился исключительно бейсбольной битой. Его грудь пересекала надпись «А ну давай, бро»[46].
Я, кажется, недостаточно экипирован, сказал я.
Икс хрустнул костяшками: