Черт. Сейчас.
Он что, тут не один? Зовет напарника?
Мучитель Дуни откатился в сторону, и она с надсадным хрипом втянула воздух.
Ты как? В порядке?
Еще нет. М-можно, я не буду л-лизать сковородки п-прямо с-сейчас?
Какие сковородки? в голосе демона послышалось искреннее изумление.
Р-раскаленные. Или у вас д-другие п-пытки заготовлены? Для них я еще тоже не вполне в форме.
Да ты бредишь! воскликнул демон и опять над нею навис, касаясь обжигающе горячего лба губами. Видеть она этого не видела, так как в страхе зажмурилась, но прочувствовала, кажется, каждой клеточкой. У тебя температура. Ну-ка, давай поставим градусник.
Демон потянулся к пуговичкам на ее рубашке. Дуня, не успев обдумать то, что делает, ударила его по загребущим лапам и открыла глаза.
Я же просто хотел температуру измерить, насупился демон. А Дуня, как дурочка, раскрыла рот. Он ей ужасно напоминал
Семён? Ты что ты тоже умер?
Ну, почему же? Я живее всех живых, улыбнулся тот. А ты все-таки бредишь.
Нет!
Тогда, может быть, принимаешь наркотики?
Что?!
Дуня привстала на локтях, возмущённая до глубины души таким предположением. Взгляд Семена скользнул к разошедшимся полочкам рубашки. Ей стало еще чуточку жарче. Дуня закусила губу и, смущаясь, осмотрелась по сторонам.
Если честно, ей казалось, что интерьер в аду должен быть несколько другим. Поинтересней, что ли? Как архитектору и человеку творческому, Дуне даже стало как-то обидно за такое пренебрежительное отношение к этому вопросу.
Принимаешь наркотики. Что-то же должно было вызвать твои галлюцинации?
Жар, который ее донимал, чуточку схлынул, сконцентрировавшись в ногах. Дуня опустила взгляд и только тогда поняла, что ей жарко лишь от того, что кто-то ее закутал в два одеяла сразу. Она дернула ногами в попытке выпутаться из душного кокона, но получилось это у неё не сразу. Чтобы выиграть время, Дуня подняла руки и потрогала зачем-то лицо. Последнее, что она помнила, как медленно-медленно спускалась с горы на своем Мерседесе. А потом обвал и все.
Так я жива!
А я тебе о чем толкую?
Семен!
Ну, наконец-то, белозубо улыбнулся он. Признала. Привет-привет.
Обалдеть. Дуня вскочила на постели. Обхватила его мощные предплечья. Жадно шаря по изменившемуся, обострившемуся лицу взглядом. Господи! Но как?
Да вот так. Мимо ехал.
Так это ты меня спас?! Ты?!
На ее требовательный вопрос Краснов лишь пожал плечами. Мол, подумаешь, невелико дело. Дуня опять растерла виски. Подумать только! Она жива Жива! И кто ее спаситель? Ну, вот не шутка ли?
С опозданием Дуню накрыло паникой. Она с силой вжала ногти в мышцы на его руках, лбом коснулась груди и затряслась, как припадочная. Слезы брызнули из глаз. Господи, как же стыдно! Она тысячу раз представляла эту встречу. Сначала с замирающим от любви сердцем, потом страшно злясь, потом злорадствуя, мол, вот вот! Бросил ты меня? Бросил?! А я, посмотри, не умерла. Я дышу. Дышу полной грудью, живу. А по прошествии лет ведь тоже нет-нет, да и думала о нем. Особенно когда пришлось вернуться в эти края по работе. Но она и предположить не могла, что перед этой встречей чуть не умрет.
Эй, ну ты чего ревешь?
Я чуть не умерла! Имею право, капризно скривила губы Дуня. Семен зарылся пальцами в ее волосы, заставляя чуть запрокинуть голову. Со своих восемнадцати, когда они виделись в последний раз, Дуня так и не подросла. А вот Краснов, кажется, стал еще больше. И вверх он потянулся, и вширь. Прежней осталась разве что его пиратская улыбка. И настороженный взгляд.
Не умерла бы.
Откуда тебе знать? шмыгнула носом.
Я бы не позволил, улыбнулся сухо и осекся, изменившись в лице.
Ты думаешь о том вечере, правда? прошептала Дуня. О, сколько раз она хотела с ним это обсудить! Ей не дали такой возможности. Сначала она лежала в больнице, а потом Потом он уехал в армию, и сколько она ни билась в попытке узнать, как он ничего у неё не вышло.
Вместо того чтобы ответить на ее довольно прямой вопрос, Семен задал свой:
Как ты себя чувствуешь? Кажешься горячей, но это, может, и от того, что я тебя закутал.
Еще бы, поддержала беседу ни о чем Дуня. Я, когда пришла в себя, решила, что нахожусь в аду! Так мне было жарко.
Семен откинул голову и захохотал. Его темные волосы оставались все такими же густыми, но на висках уже пробилась ранняя седина.