Дуня сложила чистые вещи на крышке унитаза. Разделась и взглянула на себя в зеркало. Видок у нее был просто кошмарный. Это она отметила еще перед своей вылазкой за пределы квартиры. Лицо опухшее от слез, в красных пятнах, глаза как у рыбы, навыкате, от того же По всему телу синяки, которые кажутся еще более уродливыми, чем могли бы, на ее белоснежной, не знающей солнца коже. А ко всему двухсантиметровый порез на шее.
Рядом с тобой мне ничего не угрожает.
Ты ударилась сильней, чем я думал, если действительно так считаешь.
Он ведь не о ее добродетели говорил, ведь так? Нет, на такую ее позариться невозможно. С другой стороны, если чувства остались Да ну? Спустя пятнадцать лет? Тогда что он имел в виду?
Дуне не давали покоя голоса в голове.
Она встала под душ, включила воду. И едва не завизжала такой холодной та оказалась. Кое-как отрегулировав кран, она быстро-быстро вымыла голову старым добрым Хеден Шолдерсом и воспользовалась мужским гелем для душа. После растерла тело банным полотенцем непритязательного стального цвета. И невольно потянулась к единственному флакону с туалетной водой. Сняла колпачок. Вдохнула. Так странно Она ничего о нем, взрослом, не знала. Даже какой парфюм он предпочитает. И теперь все эти мелочи Хеден Шолдерс, Том Форд, полотенце стального цвета, которое он выбирал сам, белье, казались такими сокрушающе интимными.
Ой! Дуня, как воришка, отбросила крышку и уставилась на Краснова.
Здесь было не заперто.
Ч-черт! Для полного счастья ей не хватало, чтобы он подумал, будто она специально эту сцену подстроила.
Я д-думала, ты не вернешься до вечера.
Хорошо, хоть в полотенце успела завернуться!
Там у тебя телефон звонит. Краснов лениво кивнул за спину, не спуская пожирающего взгляда с ее покрытых капельками влаги плеч. Дуня сжала ноги, так остро, так горячо она на этот взгляд реагировала. Тряхнула головой и мышкой протиснулась мимо Семена, который почему-то застыл, как каменный.
Это отец.
Не хочешь ответить?
Дуня вскинулась. Покачала головой. Нет Она пока не знала, что ему скажет. Ничего хорошего на ум не шло. Хотя наверняка у отца были какие-то причины для такого поступка. Но они не оправдывали того, что он с ними, молодыми и горячо друг друга любящими, сделал.
Пойду, оденусь. Я, кстати, одолжила у тебя вещи. Своих на смену у меня, как ты понимаешь, нет.
Ни в чем себе не отказывай, усмехнулся Семен. Я пока схожу за обедом.
Извини.
За что?
За то, что тебе приходится со мной нянчиться. Да и за отца извини тоже. Мне очень жаль.
Мне нравится с тобой нянчиться, Дуня, мягко заметил он и вышел, будто ничего не произошло. Будто это не он буквально только что отправил ее в нокаут своими словами.
Нет-нет, так дело не пойдет. Его присутствие как-то плохо на нее влияет. Дуня быстро переоделась и залезла в телефон, чтобы узнать прогноз погоды. Нужно было с этим заканчивать, пока все не зашло слишком далеко.
Что делаешь?
Пытаюсь отыскать информацию, когда дороги расчистят, но сайт райадминистрации, похоже, лег.
Хочешь поскорее сбежать?
Краснов поставил перед Дуней тарелку борща. Хлеб, сметану
Я хочу как можно скорее вернуться домой. И к работе. У меня распланирован каждый день, и эта ситуация очень некстати. Дуня решила не вестись на его провокацию.
Мне нравится, что ты делаешь.
Правда? Дуня во все глаза уставилась на Краснова, забыв, что занесла ко рту ложку.
Ага.
Я слышала, ты купил участок в нашей деревне
«Нашей деревней» Дуня называла поселок в горах, который в скором времени их с Юлькой стараниями должен был превратиться в шикарный курорт. У восьми их одноклассников в этой деревне имелись свои участки земли. Родители подарили им к выпускному, решив, что это отличное вложение денег и не прогадали. После того, как их край выиграл право на проведение Олимпийских игр, цены взлетели просто до небес. И даже после ничуть не упали. Семену же никто таких щедрых подарков в жизни не дарил. Всего в ней он добивался сам. Сам же купил и землю, когда прочно встал на ноги.
Может быть, он это сделал, чтобы что-то кому-то доказать. Может даже, чтобы что-то доказать себе. Хотя заподозрить в таком нынешнего Краснова было довольно трудно сейчас он производил впечатление очень самодостаточного, цельного человека. Да и, скорее всего, действительно был таким.