Ты можешь все.
Так же медленно его взгляд возвращается к моим глазам.
Боюсь, ты слишком преувеличиваешь мои возможности.
Да брось, Орлов. Все знают, кто у вас решает такие вопросы.
Он ничего не отвечает. Просто смотрит. Так внимательно, будто посредством глаз препарирует мои мысли.
И в чем, по-твоему, мой интерес?
Интерес? бормочу, словно под гипнозом.
Да. Почему я должен тебе помогать?
Я уверена он давно уже знает, что я решила ему предложить. И от того его губы брезгливо кривятся, прежде чем он успевает вернуть на лицо маску невозмутимости. Я себя почти ненавижу в этот момент. Стыд бьет наотмашь огненной плетью. Вся моя бравада растворяется, исчезает. Будто оправдываясь, я умоляюще шепчу совсем не то, что планировала:
У отца сердце. Случись что в камере он вряд ли получит необходимую помощь.
Орлов молчит. Молчит так долго, что я, собравшись с силами, сама подставляюсь под перекрестный огонь его глаз. И в тот момент ломаюсь, не выдержав их чудовищной мощи.
Пожалуйста, шепчу, облизав губы, я для начала прошу не так много. Хватаю его руку, глажу. Отец это все, что у меня есть. И, если честно, сейчас я жалею себя. Не его. Ведь если с ним что-то случится, я останусь совершенно одна. А у меня и так немного причин держаться за эту жизнь. Отец, считай, самая стоящая.
Ты что ты мне себя предлагаешь?
В его голосе мне слышится металл. Я уже сломлена. И терять мне нечего. Даже гордости не осталось.
Ты же всегда обо мне мечтал.
Ринат откидывается на спинку барного стула. Складывает на груди руки, не сводя с меня колючего злого взгляда. Да Я не ошиблась. Он по-настоящему зол. Он, может быть, даже в бешенстве. Просто не показывает этого, прекрасно владея собой. На руках выступают мурашки. Я натягиваю рукава на ладони и ежусь.
С того времени утекло много воды. И как бы тебе сказать, чтобы не обидеть? Моя мечта значительно поблекла.
Наотмашь. Почти смертельно. Что ж я заслужила. И прав он. Прав, господи, зачем ему сорокалетняя тетка на пять лет старше? Я не просто дура. Я жал-ка-я. Жалкая дура. Худшей смеси вряд ли найти.
Хотя бы выпусти его под домашний арест. Пожалуйста.
Можно еще добавить глупое бабское «ради всего, что у нас было», но Ведь ничего так и не случилось. Он причинил мне боль. Я ему. И забыли. Потому что он снова прав, прошло черте сколько времени. И не только мечты поблекли. Но и воспоминания. Ничего не осталось, да. Зря я пришла.
Выпустить? А ты уже решила, что мне предложишь за это?
Он насмехается надо мной. Я это понимаю. Но почему-то даже не злюсь. Есть в этой насмешке что-то еще, чего я пока не могу идентифицировать. Он как будто и над собой смеется.
Все, что угодно, поднимаю ресницы. Мне не жалко. Для него нет. Положа руку на сердце, я бы не отказалась испытать, наконец, как это быть с ним. Под ним Как угодно. Стоит об этом подумать, и кондиционированный воздух в комнате становится густым и тягучим, как мед. Им не дышишь, его с жадностью поглощаешь. Ожидание невыносимо. Ну, так что?
Вот прямо все, что угодно?
Да, выдыхаю остатки кислорода и больше не дышу. Ринат отрывисто кивает.
Это все, что ты хотела сказать?
Растерянно пожимаю плечами. Рядом с ним я почему-то совершенно не владею собой, хотя могу и регулярно практикую. В конце концов, выдержка немаловажная составляющая моей работы.
Тогда не смею тебя больше задерживать.
Но мы ведь ничего не решили?
Я не могу тебе обещать ничего конкретного. За исключением небольших поблажек там, где это будет возможно. И ничего сверх. Если тебя это устраивает, я заеду за тобой завтра в восемь.
Его взгляд выжигает на моем лице дыры. Он как будто чего-то ждет, и, понимая это, я торопливо киваю:
Да, конечно.
Сделка сильно так себе. Но ведь и я в отчаянном положении. Сейчас я готова ухватиться за любой якорь, пусть даже такой хлипкий. Другого, один черт, нет.
Я выскакиваю из-за стола, пока Орлов не передумал. Хватаю оставленную на столешнице сумочку и нечаянно задеваю своей ладонью его плечо. Ринат брезгливо отдергивает руку. Мои губы складываются в циничную улыбку. Да, у меня было много мужиков. А он весь такой чистенький, что аж тошно. Но знаете, что? По крайней мере, я никого не обманываю. Он может сколько угодно корчить из себя «я не такой», но стояк у него в штанах говорит об обратном. И может, я ни черта не знаю о чувствах, но в стояках я, какой-никакой, спец.