Я со вздохом поставила чашку в раковину в последнее время экзамены превратили в аргумент, которому нельзя ничего противопоставить. Перед уходом я чмокнула папу в колючую щеку и вдохнула пряный аромат, знакомый с детства. Я так и не знала, это его личный запах или запах большого мира.
Я рада, что ты приехал, призналась я, и папа крепко обнял меня.
Я не торопясь поднялась по лестнице, прислушиваясь к разговору на кухне.
Ты знаешь, над чем он работал? услышала я бабушкин голос.
Мы давно не поддерживали связь. Спутниковая связь в Перу оставляет желать лучшего, для общения со старым профессором она не подходит.
Даже с лестницы я прекрасно слышала нотки сожаления в его голосе. Папа был многим обязан профессору, но последние годы он практически полностью его игнорировал. Впрочем, как и нас.
Два года, сказала бабушка. Ты не давал о себе знать два года. Это его очень огорчало. И расстраивало. Он надеялся, что ты, по крайней мере, ответишь на его письма.
Мы не пришли к согласию по поводу его новых исследований, заявил папа в свою защиту.
О чем это вы? вмешалась мама.
Профессор Галлахер занялся оккультизмом, сообщила бабушка. И ему была нужна помощь Стивена. Неужели ты не мог один раз пойти ему навстречу?
Я не одобрял его подход. Он не имел ничего общего с объективной наукой. Поддержи я профессора, и моя репутация была бы испорчена. И он это понимал. Карьеру профессор Галлахер уже построил, а у меня она на самом подъеме. Папина чашка так звонко ударилась о блюдце, что, стоя на лестничной площадке, я вздрогнула.
Эта работа была важна для него, в голосе бабушки прорезались агрессивные нотки. Я услышала, как она откашлялась, и прокралась обратно в холл. Каждая культура отличается своими представлениями о сверхъестественных явлениях. И он изучал их с научной точки зрения. Если ты не смотришь налево и направо, это не означает, что лево и право не существует.
Ради этих бредней он поставил на кон свою репутацию, проворчал папа. И мы из-за этого серьезно повздорили. Так что стало ясно, что каждому из нас пора идти своей дорогой.
Заскрипел отодвигаемый стул, когда кто-то встал.
А это. Я заглянула в открытую дверь кухни и увидела, как папа размахивает конвертом. Это нужно сжечь.
Бабушка встала прямо перед ним, и ее глаза сердито сверкнули.
Не вздумай. Ты называешь это бреднями, хотя сам ничего толком не понял. Она возмущенно тыкала в него указательным пальцем. Ты слишком много думаешь об этих своих исследованиях.
Успокойтесь оба и сядьте. Хватит кидаться друг на друга, мама попыталась разрядить накалившуюся обстановку.
Повернувшись к раковине, папа налил в стакан воды. Сделав несколько быстрых глотков, он обернулся к бабушке.
Возможно, ты права, произнес он со вздохом. Я был зол на него. Но сейчас это уже неважно. Теперь, когда он умер.
Его это огорчало, но он мог тебя понять. А я все равно на тебя злюсь.
Папу можно было осуждать за то, что работа для него была важнее, чем мы. Тем не менее я пожалела, что бабушка бросила ему этот упрек именно сейчас. В конце концов, все мы с этим смирились. Тем удивительнее было, что он бросил все дела, когда умер его старый профессор.
Я немного наклонилась вперед, чтобы лучше видеть происходящее.
Тебе пора ложиться спать, Элиза, резко бросил папа, даже не поднимая глаз.
Выругавшись себе под нос, я поспешила к лестнице.
Поговорим завтра, дорогая.
Поднявшись наверх, я свернулась в клубок на кровати, но долго не могла заснуть. Атмосфера на кухне накалилась. Чем занимался профессор? Оккультизмом? Неудивительно, что он так часто засиживался в кафе с бабулей. Они, должно быть, обсуждали карты Таро, гадание на маятнике и тому подобное. Рассказала ли ему бабушка про эльфов? Я вздохнула и так сильно прижала к себе Носочка, что он возмущенно мяукнул.
Прости, пробормотала я. Хотела бы, чтобы кое-кто другой оказался в моей п м-м-м. Рядом со мной.
Нельзя о нем думать. Лучше уж считать овец. Знаю, это тоже не самый эффективный способ заснуть, но ничего лучше мне в голову так и не пришло.
И он просто явился среди ночи? удивленно спросила Скай.
Мы шли через школьный двор. Мы никуда не торопились, чтобы насладиться солнцем, которое сияло в голубом небе. Над нами возвышались древние стены школьного здания. Впечатление седой древности не мог смягчить даже солнечный свет, золотивший зубцы крыши.