Через перевоз рек поджидал Он путников, спрашивал: «Не ты ли несёшь для меня?» Ибо должен был земными ногами пройти и человеческими словами спросить.
Когда Ему говорили о знаках звёзд, Он хотел знать решение, но азбука Его не привлекала.
«Не тем люди живут. Как могу прекратить губительную бурю? Как могу открыть небо людям? Почему они оторваны от Бытия вечного, которому принадлежат?»
Такое Учение сущности затмевало магические приёмы. Ибо вместо покорения малых духов природы Он мечём духа своего разрубал все препятствия.
Учение Его устремляло людей к возможности духа. Потому волхвов не было около Него, но лишь по звёздам знали о Нём.
Мы знали многое. Он же мог всё. Послужить Его Учению решили мы тогда».
Образец скромности
За пышностью одежд современных священнослужителей уже трудно разглядеть примеры скромности и самоотвержения великих подвижников земли Русской.
Но мощь духа светочей православия всегда была следствием их чрезвычайно скромной жизни, жизни исполненной подвига самоотречения и самоограничения.
Так и о Сергии Радонежском рассказывает его жизнеописатель Епифаний:
«Многие приходили издалека, чтобы взглянуть на Преподобного. Пожелал видеть его и один простой землепашец. При входе в монастырскую ограду стал спрашивать братию как бы повидать их славного игумена? Преподобный же тем временем трудился в огороде, копая заступом землю под овощи.
Подожди немного, пока выйдет отвечали иноки.
Крестьянин заглянул в огород через щель забора и увидел старца в заплатанной рясе трудившегося над грядкою. Не поверил он, что этот скромный старец и есть тот Сергий, к которому он шел. И опять стал приставать к братии, требуя, чтобы ему показали игумена.
Я издалека пришел сюда, чтобы повидать его, у меня до него дело есть.
Мы уже указали тебе игумена, ответили иноки.
Если не веришь, спроси его самого.
Крестьянин решил подождать у калитки. Когда Преподобный вышел, иноки сказали крестьянину:
Вот он и есть, кого тебе нужно.
Посетитель отвернулся в огорчении.
Я пришел издалека посмотреть на пророка, а вы мне сироту указываете. Никакой не вижу в нём чести, величества и славы. Ни одежд красивых и многоцветных, ни отроков предстоящих ему но всё худое, всё нищенское, всё сиротское. Не до того я ещё неразумен, чтобы мне принять сего бедняка за именитого Сергия.
Иноки обиделись, и только присутствие Преподобного помешало им выгнать его. Но Сергий сам пошел навстречу, поклонился ему до земли, поцеловал и повёл за трапезу. Крестьянин высказал ему свою печаль не пришлось видеть игумена.
Не скорби, брате, утешил его Преподобный. Бог так милостив к месту сему, что никто отсюда не уходит печальным. И тебе Он скоро покажет, кого ищешь.
В это время в Обитель прибыл князь со свитою бояр. Преподобный встал навстречу ему. Прибывшие оттолкнули крестьянина от князя, и от игумена. Князь земно поклонился Святому. Тот поцеловал его и благословил, потом оба сели, а все остальные «почтительно стояли кругом».
Крестьянин протискивался и, обходя кругом, всё старался рассмотреть где же Сергий? Наконец снова спросил:
Кто же этот чернец, что сидит по правую руку от князя?
Инок с упрёком сказал ему:
Разве ты пришелец здесь, что досель не слыхал об отце нашем Сергии?
Только тогда понял крестьянин свою ошибку. И по отъезде князя бросился к ногам Преподобного прося прощения.
Сергий же утешил его, сказав:
Не скорби, чадо, ты один справедливо рассудил обо мне.
И побеседовав с ним отпустил с благословением. Но простодушный землепашец до того был побеждён кротостью великого Старца, что вскоре снова прибыл в Обитель, чтобы уже остаться в ней, и принял монашество.
Тот же Епифаний со слов старцев-очевидцев пишет:
«Преподобный носил стремяжную ткань из простой овечьей шерсти, да при том такую ветхую, которую как негодную другие отказывались носить. Чаще всего шил одежду сам. Однажды не случилось хорошего сукна в обители, была лишь одна половинка гнилая, пёстрая и плохо сотканная. Никто из братии не хотел ею пользоваться. Один передавал другому, и так обошла она до семи человек. Но Преподобный Сергий взял её, скроил из неё рясу и не хотел уже расставаться».
Так же и Учитель Востока в беседе с четой Рерихов указывал:
Умышленные внешние аскетические приёмы не что иное как тщеславие и самопочитание. Помните, Святой, вами почитаемый, не мог быть внешне отличен глазом новопришельцев. Так Он показывал, что внешность не есть огненное тело.