Благодаря рефлексивным процессам сам факт вхождения в ситуацию исследования и наблюдения приводит к диссоциации целого. В рефлексивном процессе возникает наблюдаемый и наблюдатель, действующий и смотрящий на своё собственное действие как бы со стороны. Наблюдатель становится потенциально множественным, контингентным, способным быть многоликим. Например, исследователь может смотреть на ситуацию из разных позиций, сформированных благодаря влиянию других исследователей, предложенных ими концепций, сформировавшихся в сообществе парадигм. Эти позиции могут существенно отличаться друг от друга по содержанию. Философ-исследователь, избегая самоотождествления с одной из них, оказывается в ситуации, когда ему необходимо удерживать сложный многомерный баланс между разными возможными исследовательскими позициями. Так он становится диссоциированным целым, которое удерживается вместе засчёт аутокоммуникации.
В дальнейшем может происходить выделение и оформление каждой исследовательской позиции, они как бы «расходятся», отдаляются друг от друга и обретают самостоятельный статус. Этот процесс дальнейшего расхождения исследовательских позиций и их оформления может быть обозначен термином «дисперсия». Когда дисперсия заходит достаточно далеко, и позиции становятся устойчивыми образованиями, их можно назвать ипостасями или воплощениями исследователя.
Термин «ипостась» в значении, близком к употреблённому в этом тексте, встречается у В.А.Лекторского: «Согласно позиции конструктивного реализма, Я во всех своих ипостасях, в том числе и в качестве познающего, может быть понято как существующее в социальных коммуникациях, т.е. как продукт и одновременно условие социально-культурного конструирования» [73, c. 24]. Ипостаси интересны тем, что они одновременно являются и не являются тем самым наблюдателем-исследователем, который вступил в ситуацию исследования. Было бы опрометчиво утверждать, что исследователь «состоит» из ипостасей, ведь каждая ипостась это и есть сам исследователь. Столь же необоснованно звучала фраза о том, что целостный субъект разделяется на испостаси. Никакого разделения, разумеется, не происходит, напротив возникает феномен одновременного удержания множественности подходов, позиций, логик. Таким образом, человек, выстраивая, усложняя отношения с самим собой, обретает изменчивость и многовариантность. Возможность быть другим создаёт условия для внутренней коммуникации между разными ипостасями одного и того же человека. Каждая ипостась получает свою собственную миссию, а единство этой множественности начинает поддерживаться внутренней коммуникацией «с самим собой» [92, с. 146].
Каждая ипостась, если смотреть на неё с точки зрения исследователя коммуникации, проявляется как особое коммуникативное состояние. При этом философ-исследователь как целостность может быть описан как композиция собственных коммуникативных состояний.
В одном коммуникативном состоянии человек начинает олицетворять одну позицию, в другом другую. Он может быть субъектом деятельности, наблюдателем, исследователем, участником ситуации, партнёром, противником, апологетом той или иной парадигмы, теории, концепции и т.д. В каждом из коммуникативных состояний исследователь берёт на себя коммуникативную роль, словно актёр, герой с тысячей лиц. И всё же, несмотря на свою многоликость, он сохраняет единство и целостность благодаря связям, которые устанавливаются между его собственными коммуникативными состояниями, и благодаря тому, что каждое из этих состояний это и есть «он сам».
Как соотносятся представления о диссоциации и дисперсии субъекта-исследователя, о которых шла речь выше, с утверждениями о том, что стратегия возникает как результат сделанных им выборов? Кто делает выбор, если субъект-исследователь представляет из себя в дисперсированном состоянии множество равноправных ипостасей, соединенных аутокоммуникацией? Очевидно, должна быть произведена сборка субъекта-исследователя, чтобы он оказался способен взращивать стратегию исследования. Можно предположить, что «аутокоммуникация дисперсированного субъектаисследователя в какойто момент качественно изменяется, в ней возникают ответы на вопросы: «Кто я?», «В чем состоит мое уникальное решение исследовательской задачи?», «Какова моя авторская стратегия?», «Какие подходы к решению задачи я считаю эффективными?». Эти «собирающие» вопросы, часто задаваемые исследователю коллегами, инициируют ответы, в результате которых и происходит выход субъектаисследователя на второй уровень рефлексии и одновременно он пересобирается в новую целостность» [164, с. 118]. Рефлексивное самоопределение и сборка субъектаисследователя сопровождаются эпистемическим конструированием модели мира и модели наблюдателя (субъекта-исследователя). Далее об этом будет сказано более детально.