Обе части моего «я» дрались за влияние и власть. Первая, рациональная и сфокусированная на успехе, еще на Играх требовала избавиться от рейда и победить Аваддона самому. Я хорошо знал эту часть себя, ведь она командовала мною почти всю жизнь. Эгоистичная, самовлюбленная, она считала, что только Алекс Шеппард знает, как надо, а потому всегда выбирала одиночество.
Вторая проявилась во мне во время встречи с личем Дарго. Возможно, она существовала и раньше, но голос ее был таким тихим, что я его почти не слышал. Окончательно она пробудилась, когда я возвращался с трофеями за Крушителя, и «дементоры» защитили меня от Утеса, Рашидоса и Висты у стен Тристада. Убей меня Утес, мой статус «угрозы» засветился бы в тот же вечер, и даже я сам не поставил бы на то, что Скиф выберется из песочницы. С того дня второе «я» звучало все громче, и именно оно отправило меня договариваться с Большим По.
Размышляя, я стеклянным взглядом изучал карту Дисгардиума на стене. А опомнившись, осознал, что мы сидим в тишине и все смотрят на меня.
Ханг кашлянул, привлекая внимание, и вопросительно кивнул:
Что будем делать с Тиссой?
Да возвращать и везти к нам! воскликнул Эд. Что тут думать?
Заодно договор разума заключим, согласился Хайро, слушавший наш разговор не вмешиваясь.
Будет под присмотром, кивнул Вилли. Сейчас Мелисса Шефер самое слабое звено в нашей безопасности. Судя по тому, что я слышал об атаке Магвая на наш остров, не только в реале.
Мне понравилось, что он сказал «наш остров». Раньше-то безопасники употребляли «ваш» относительно дел «Пробужденных» в Дисе. Но что им ответить, если я не хочу видеть Тиссу ни здесь, ни на Кхаринзе? Включить жесткого лидера и запретить?
Так что делаем с подругой, Алекс? спросил Ханг.
Не знаю. Здесь не все офицеры, сказал я, имея в виду Риту. А такие решения надо принимать всем составом.
Да что там решать? удивился Эд. Алекс, ты все еще обижаешься на Тиссу из-за «амазонок»?
Или Лиама? добавил Ханг.
Не обижаюсь, но доверять перестал.
Поднявшись, я посмотрел на часы.
Пора? спросил Эд.
Да, вот-вот начнется награждение. Увидимся в замке.
Когда?
Неизвестно, сколько времени будут чествовать чемпионов Демонических игр. Эльфы обычно говорят высокопарно, певуче, а потому даже простейшее предложение в их устах превращается в поэму. Так что я пожал плечами:
Без понятия, но вы будьте онлайн. А то там Бегемот заждался, надо будет быстро решить, что делать с предателями.
Да, мне тоже нужно поскорее, крикнул вслед Ханг. Я щас вообще черт знает где в центре океана!
Войдя в капсулу, я не сразу активировал погружение. На душе было муторно больше из-за Малика, но и из-за Тиссы тоже. Неправильно все это. Я злился на обоих, но почему один сидит в изоляторе и будет выпнут из клана, а другая вернется как ни в чем не бывало?
Съехав голой спиной по стенке капсулы, я сел и сложил руки на коленях. Сердце кричало, что я вот-вот сделаю непоправимое, после чего что-то внутри например, душа, если она существует, надломится, треснет и никогда не станет прежним.
Быть жестким, использовать близких лишь как инструмент в достижении собственных целей Такое точно не по мне. Я никогда не рвался командовать, не стремился к власти. В этом плане все еще доминировало мое старое «я», привыкшее все делать в одиночку. «Дементоры», которым я захотел помочь в конфликте с «Аксиомой», сами все провернули, причем у меня не оставалось другого выхода, кроме как возглавить новый клан. Неграждане Калийского дна? Спору нет, не построй полгода назад Дьюла храм на Кхаринзе, клан бы так не поднялся, но ведь и жизнь работяг на порядок улучшилась.
Самые свежие впечатления о моем опыте лидерства это позавчерашний бой с Аваддоном, когда я принял решение за всех соратников. Хорошо, что у меня получилось, и больших претензий, не считая ворчания Хеллфиша, мне не предъявили. Рейд получил три легендарных достижения, сделав то, что за почти двадцать лет еще никому не удавалось!
И что, выходит, все мои решения правильные, а я непогрешим? Конечно нет. За время активной игры я уяснил одну вещь: если внутри что-то сомневается, хотя разум уверен в верности поступка, лучше прислушаться к сердцу. Словно Алекс Шеппард, человек, которым я сам себя считаю и каким меня видят остальные, одно, а мое второе «я» другое. Может, оно и есть настоящее? То есть то, что я принимал за совесть, слабость или излишние сомнения, настоящий Алекс? Не тот, каким хотел бы быть, и не тот, каким видят другие, а истинный «я».