Рыбак согласился после того, когда Иволгин предъявил ему мандат Петросовета и сообщил, что речь идет о прощании близких с безвременно ушедшим комиссаром крепости. Заподозрить своих пассажиров в чем-либо обратном у рыбака не было оснований. В руках каждой женщины было всего по одному кофру.
Капитан сухогруза «Очарованный странник» выглядел таким величественным, что одного имени для общения с ним было явно недостаточно. Андрей Герасимович Колодяжный повертел в руках мандат и велел идти за ним. В трюме попарно стояли лавки в два ряда и проход между ними составлял определенную площадь для стоячих пассажиров. Колодяжный разрешил выбрать любое место и пошел вверх по лестнице в капитанскую рубку.
Начало заселения пассажиров обозначилось топотом миллионов ног, гомоном голосов и качанием корабля с одного борта на другой. Сидячие места быстро заняли крепкие хамоватые люди и получилось так, что остальные быстро заполнился проход. Дальше началась битва за любое место в трюме.
Мужичонка среднего роста, невзрачный просочился сквозь толпу и встал между двух лавок напротив Ивана Алексеевича, спиной к жене и теще.
Папаша, давайте, посадим вашего сынка скромнее. Глядишь, и мне местечко сыщется.
Иволгин нехотя подвинулся и почти к себе на колени усадил Сашу. Мужичок рассыпался в благодарностях и занял кусок освободившейся лавки.
Я всегда говорил, лучше плохо ехать, чем хорошо идти, сказал незнакомец в расчете на окружение.
Но людям было на до смеха. Пароход загудел, все почувствовали толчки, и невидимая сила стала толкать корабль вперед.
Народ сперва притих, привыкая к размеренному гулу работы двигателей и, потом начались разговоры, знакомства.
Прощай Петроград, сказал наглый попутчик, выждал немного и продолжил, прощай хамство, беспредел, безобразие.
Опять его никто не услышал и тогда он обратился напрямую к Иволгину:
В Ревель? Или дальше?
По-моему, ваше неуемное жизнелюбие сильно контрастирует с общим настроением.
Ох, ох, какие мы раздражительные! Ну ладно, умолкаю.
Ближе к ночи мужичок снова оживился:
Хочу из Ревеля попасть в Стокгольм. Там пережду безобразие в России.
Швеция страна дорогая. Там и с голодухи можно сгинуть.
У меня счет в банке, проживу на проценты. А вы в Ревель надолго?
Туда и обратно, сквозь зубы процедил Иван Алексеевич.
Сопровождаешь кого? мужичок зацепился за возможность развивать разговор дальше.
Пустая болтовня для коротания времени на деле оказалась ловушкой. Когда выяснил, что стареющая дама является матерью убитого комиссара Карасильникова, молодая женщина его жена, а пацан их сын, он удовлетворенно просиял на все лицо. Подавив в себе бурю положительных эмоций, он снова наклонился к Иволгину.
Я хорошо знавал комиссара военно-морской крепости имени Петра Великого. У Валерия Михайловича никогда не было жены и детей. Его мать умерла, когда мальчику исполнилось три года.
Откуда такие точности? настороженно спросил Иван Алексеевич.
Карасильников известен нашей конторе еще с 1905 года.
Ты что же из Третьего охранного отделения? На пристава не похож, а вот для филера в самый раз.
Так точно-с! Вижу глаз у вас наметан. Только теперь это значения не имеет. Ежели сообщу капитану какая из вас похоронная команда, то вас возьмут под караул и вернут обратно в Петроград. Там особо разбираться не станут. Тебя к стенке со старухой, а жену будут пользовать по назначению, потом выбросят за ненадобностью.
Лучше бы ты мне этого не говорил! вздохнул Иван Алексеевич, чего желаешь за молчание?
У каждой из твоих дам по кофру. Уверен, в них деньги и драгоценности. Отдаешь мне половину, и я вас не знаю.
В одном кофре деньги, в другом драгоценности. Какой выбираешь?
Надобно глянуть.
Не здесь же! сказал Иволгин, взял кофр у жены и двинулся на выход.
Незнакомец устремился следом. Между тем успел дотронуться до полей своей шляпы и в знак уважения к мадам произнес:
Мы скоро, не волнуйтесь.
Минут через пять вернулся один Иван Алексеевич. Он отдал жене кофр и занял свое место.
Где твой сосед? спросила жена.
Они остались подышать свежим воздухом.
Он был не один? взволнованно произнесла жена.
Иван Алексеевич промолчал.
Может быть, попросить защиты у капитана? спросила Зинаида.
Они нас больше не побеспокоят.