Но ленинская гвардия во главе с генеральным секретарем нашей партии, верным ленинцем Иосифом Виссарионовичем Сталиным ведет нас по единственно верному пути. Пожелаем нашему отважному товарищу Елене Маришевич скорейшего выздоровления и возвращения в строй.
Зал дружно аплодировал.
- Товарищи! В 1910 году незабвенная Клара Цеткин в Копенгагене...
Никита вдохновенно пересказывал тезисы ЦК, разосланные накануне Международного Женского Дня во все обкомы, горкомы и райкомы. Обильно насыщая их данными успехов предприятий района, фамилиями ударниц, незамысловатыми рассказами о рождении ростков нового в отношениях человека к труду, о зарождении движения соцсоревнования, он постоянно держал зал в напряжении.
- Удивительно, как этот недоучка захватывает толпу, заставляет этих мужиков и мужичек сопереживать его безыскусным пассажам, - прошептал сидевший в президиуме бывший эсер, бывший троцкист, а ныне соратник Бухарина Станислав Генрихович Андреев-Ларский бывшему бундовцу, бывшему меньшевику, а ныне сподвижнику Зиновьева Моисею Яковлевичу Гершензону.
- Я его уже однажды слышал на каком-то совещании в горкоме, - отвечал тот. - Деревенщина. Однако, по части экспромтов гениален.
- Ну как я выдал доклад? - спросил Никита Алевтину в машине, когда они ехали в Строительный.
- Невероятно! - она произнесла это слово горячо и он, облегченно вздохнув, улыбнулся. Ее похвалой, похвалой женщины, учившейся в Берлине и Лондоне, работавшей в Швейцарии с Лениным, он дорожил. - Полтора часа толковой речи - и без единой бумажки. Я-то знаю, что это было сделано без какой бы то ни было подготовки.
В студенческом общежитии Никиту ждали. Пока подымались шумной гурьбой на третий этаж, заведующий - человек средних лет, атлетического сложения, лобастый, вихрастый - говорил, словно читал лекцию:
- Понимаете - сейчас молодежь предпочитает просто сходиться и жить. Все основано на любви. Понимаете - где любовь, там и доверие. Насильно мил не будешь. Понимаете? Некоторые, конечно, расписываются. В ЗАГС'е. Но далеко не все. А уж свадьбы - их почти никто и не устраивает. Понимаете считается пережитком. Но ведь это же древний обряд. А мы - что же, Иваны, не помнящие родства? Вот я, к примеру, Иван, и что из того? Мы старый мир разрушили до основания. Строим новый. Вот мы и решили: хорошее старое переиначить на новый лад и возродить. Понимаете - вся комса "за".
Над входом в Ленинскую комнату висел транспарант "Даешь комсомольскую свадьбу!" В комнате чисто, постелены льняные дорожки. На стенах плакаты, спецвыпуск стенгазеты. Никита подошел к ней, прочитал передовицу "Женятся отличники. Ура!" Гармонист - брюки заправлены в сапожки гармошкой, косоворотка с широкой русской вышивкой, из под картуза торчит чуб - играл "Кудрявую". Вдоль стены стол, на нем горками бутерброды с колбасой. Бутылки с ситро. Заведующий захлопал в ладоши, подождал, пока собравшиеся успокоятся.
- Товарищи! Молодых поздравит посаженный...извините, партийный отец Никита Сергеевич Хрущев.
Гармонист исполнил туш, жених и невеста стали по обе стороны от Никиты, он обнял их за плечи и, широко улыбаясь, проникновенно заговорил:
- Ты, Валя, и ты, Георгий, собираетесь строить новую семью. Это великолепно! Страна строит себя заново, молодежь создает ячейки государства. Чем крепче каждая отдельная семья, тем крепче весь наш Союз Советских Социалистических Республик. Где же взять эту крепкость? Фундамент ее - любовь. Прочность всего здания - доверие и преданность. Да, все может разрушить ложь и обман. Им нет места в человеческих отношениях в обществе будущего. Давайте же пожелаем молодым любовь, доверие и преданность.
- Урра! - закричал заведующий. - Горько!
И пятьдесят молодых глоток грянули: "Горько!" И словно вздрогнул дом. И пустились в пляс стены, потолок, пол. И вся свадьба танцевала кадриль, польку, "Яблочко". И даже танго, фокстрот, вальс.