День, когда умер мистер Прескотт
Старый мистер Прескотт умер в жаркий солнечный день. Мы с мамой сидели на боковых местах разболтанного зеленого автобуса, следующего от метро до Девоншир-Террас, и всю дорогу тряслись и подпрыгивали. Пот стекал у меня по спине, я остро это ощущала, а моя черная льняная одежда плотно прилипла к сиденью. Стоило мне пошевелиться, как ткань издавала рвущийся звук, и я бросала на маму сердитый взгляд (вот видишь!), словно в этом была ее вина. Но она просто сидела со сложенными на коленях руками, подпрыгивая вверх-вниз, и ничего не говорила. Видно было, что она смирилась с неизбежным.
Послушай, мама, сказала я утром после звонка миссис Мейфэр, я готова идти на похороны, хоть и не верю во все эти обряды, но зачем нам все время сидеть с ними и следить за происходящим?
Так принято, когда умирает кто-то из близких, спокойно ответила мама. Тогда ты едешь и сидишь с родными. Это тяжелое время.
И что из того, что сейчас тяжелое время? возразила я. Что мне делать, если я не видела Лиз и Бена Прескоттов с тех пор, как была совсем маленькой, и всего раз в год, на Рождество, ездила к миссис Мейфэр с подарками? Может, сидеть рядом, утираясь платочком?
После этих слов мама поднялась с места и дала мне по губам, как когда-то в далеком детстве, когда я плохо себя вела.
Ты поедешь со мной, произнесла она уверенно, с чувством собственного достоинства, что исключало возможность дальнейших препирательств.
Вот так и случилось, что я ехала теперь в автобусе в самый жаркий день года. Я не была уверена, что следует надеть, когда собираешься сидеть рядом с родственниками покойного на подобной церемонии, но решила, что черная одежда будет в самый раз. Поэтому выбрала элегантный черный полотняный костюм и маленькую шляпку с вуалью, вроде тех, что надеваю на работу, если ужинаю не дома.
Тяжело пыхтя, наш автобус въехал в самый дрянной район Восточного Бостона, где я не была с детства с тех пор, как мы переехали в сельскую местность с тетей Майрой. На новом месте я скучала только по океану. Даже сегодня, сидя в автобусе, я поймала себя на мысли, что только и жду, когда за окном мелькнет голубая полоска.
Смотри, мама, вон наш старый пляж, сказала я, тыча пальцем в окно.
Мама с улыбкой посмотрела в указанном мной направлении.
Да, правда. И, повернув ко мне худое лицо, серьезно произнесла: Я хочу гордиться тобой сегодня. Не молчи, пожалуйста. Только говори то, что следует. И не заводи разговоров о том, что людей лучше сжигать, они не свиньи, чтобы их поджаривали на огне. Это неприлично.
Ох, мамочка, устало проговорила я. Всегда приходится все объяснять. Пойми, я кое-что соображаю. Мистер Прескотт заслужил человеческое отношение. И даже если никто не скорбит, неужели ты думаешь, что я не смогу вести себя достойно?
Я знала, что последние слова заденут маму.
Что ты имеешь в виду, говоря, что никто не скорбит? сердито прошипела она, убедившись, что рядом нет посторонних ушей. Зачем произносить вслух такие ужасные вещи?
Ну, мама, сказала я, мистер Прескотт на двадцать лет старше миссис Прескотт, и та просто ждала его смерти, чтобы хоть немного развлечься. Просто ждала. Насколько я помню, он был сварливый старик. Никому доброго слова не сказал, да вдобавок эта жуткая кожная болезнь на руках.
С этим ничего нельзя было поделать, благочестиво заметила мама. Бедняга имел право при всех расчесывать руки, ведь он испытывал невыносимый зуд.
Только вспомни прошлогодний Рождественский сочельник, когда старик приехал на ужин, упрямо продолжала я. За столом он так яростно скреб свои руки, что никого не было слышно, а кожа разлеталась хлопьями, как от наждачной бумаги. Разве можно терпеть такое каждый день?
Я ее убедила. Смерть мистера Прескотта ни для кого не стала горем. Это лучшее, что могло случиться.
Ну, надо радоваться хотя бы тому, что он ушел быстро и безболезненно, вздохнула мама. Надеюсь, и я так отойду в свой час.
Через какое-то время улицы неожиданно стали заполняться людьми. Мы подъехали к старой Девоншир-Террас, и мама нажала кнопку звонка. Автобус резко затормозил, и я еле успела ухватиться за неровный хромированный поручень, иначе бы вылетела прямо в лобовое стекло.
Спасибо, мистер, проговорила я ледяным голосом и мелкими шажками, осторожно сошла с автобуса.
И помни, наставляла меня мама, когда мы шли по тротуару такому узкому, что, если на пути попадался гидрант, приходилось идти гуськом, помни, нам нельзя будет уйти, пока в нас будет нужда. Никаких жалоб. Просто мой посуду, или говори с Лиз, или еще что-нибудь делай.