СВИФТ: Но у нас еще есть двадцать минут.
ФРАНКЕНШТЕЙН: Да какая разница! Поспит лишние двадцать минут завтра будет чувствовать себя на миллион долларов, если не полетит еще один транзистор.
ЛИТТЛ: Так почему бы вам не направить на нее телевизионную камеру и не смотреть на то, что с ней происходит, на экране?
ФРАНКЕНШТЕЙН: Она не хочет.
ЛИТТЛ: Ей предоставляют только то, что хочет она сама?
ФРАНКЕНШТЕЙН: Так она решила. А какого черта мы должны смотреть на ее лицо? Достаточно снять параметры с приборов, и мы узнаем о ней больше, чем знает она сама. (СВИФТУ) Усыпите ее, Том.
СВИФТ: Это похоже на то, как вы останавливаете машину или выключаете горелку.
ЛИТТЛ: Неужели?
ФРАНКЕНШТЕЙН: У Тома тоже две степени медицина и технические науки.
ЛИТТЛ: Вы устаете к концу дня, Том?
СВИФТ: Это приятная усталость словно ты управлял большим реактивным самолетом, который летел из Нью-Йорка в Гонолулу. (Берется за рычаг.) А теперь у миссис Лавджой будет приятная мягкая посадка. (Медленно поворачивает рычаг, и механизмы замедляют работу.) Вот так.
ФРАНКЕНШТЕЙН: Чудесно.
ЛИТТЛ: Она спит?
ФРАНКЕНШТЕЙН: Как дитя.
СВИФТ: Все, что нам остается сделать, дождаться сменщика.
ЛИТТЛ: Никто не приносил ей чего-нибудь, с помощью чего она могла бы покончить с собой?
ФРАНКЕНШТЕЙН: Нет. Да даже если бы и принес, беспокоиться не о чем. Руки сконструированы так, что ей ни за что не удастся направить на себя пистолет или поднести яд к губам как бы ни старалась. Это придумал Том. Он гений!
ЛИТТЛ: Поздравляю!
Раздается тревожный звонок. Свет мигает.
ФРАНКЕНШТЕЙН: Кто бы это мог быть? (ЛИТТЛУ) Кто-то вошел в ее комнату. Надо бы проверить. (СВИФТУ) Заприте дверь в палату, Том. Кто бы туда ни попал, мы его поймаем. (СВИФТ нажимает кнопку, которая запирает дверь наверху.) (ЛИТТЛУ) Вы пойдете со мной.
СЛЕДУЮЩАЯ СЦЕНА. Палата
СИЛЬВИЯ спит, похрапывая. В палату только что пробралась ГЛОРИЯ. Она с опаской оглядывается, потом достает из сумочки револьвер и, проверив, заряжен ли он, прячет в сумку с рукоделием, лежащую на столе. ГЛОРИЯ едва успевает это сделать, как входят запыхавшиеся ЛИТТЛ и ФРАНКЕНШТЕЙН, открывший палату ключом.
ФРАНКЕНШТЕЙН: Что происходит?
ГЛОРИЯ: Я забыла здесь часы. (Показывает на часы.) Теперь они со мной.
ФРАНКЕНШТЕЙН: Кажется, я запретил вам появляться в этом здании!
ГЛОРИЯ: Я и не появлюсь.
ФРАНКЕНШТЕЙН (ЛИТТЛУ): Караульте ее здесь. А я пока проверю, как и что. Не исключено, что она успела что-то натворить. (ГЛОРИИ) Не хотите ли предстать перед судом за попытку предумышленного убийства? (В микрофон.) Том! Ты меня слышишь?
СВИФТ (через переговорное устройство): Слышу!
ФРАНКЕНШТЕЙН: Разбуди ее. Я должен проверить, все ли с ней в порядке.
СВИФТ: Ку-ка-ре-ку!!!
Слышно, как механизмы на нижнем этаже начинают набирать скорость. СИЛЬВИЯ открывает глаза, приятно удивленная.
СИЛЬВИЯ (ФРАНКЕНШТЕЙНУ): Доброе утро, Норберт!
ФРАНКЕНШТЕЙН: Как вы себя чувствуете?
СИЛЬВИЯ: Так же, как всегда, когда просыпаюсь: отлично! Словно я на морском берегу. Глория! Доброе утро!
ГЛОРИЯ: Доброе утро.
СИЛЬВИЯ: Доктор Литтл! Вы решили остаться еще на день?
ФРАНКЕНШТЕЙН: Это не утро. Через минуту вы опять уснете.
СИЛЬВИЯ: Я опять заболела?
ФРАНКЕНШТЕЙН: Вряд ли.
СИЛЬВИЯ: Вы хотите мне сделать еще одну операцию?
ФРАНКЕНШТЕЙН: Успокойтесь, прошу вас (достает из кармана офтальмоскоп).
СИЛЬВИЯ: Как я могу быть спокойной, когда мне предстоит еще одна операция?
ФРАНКЕНШТЕЙН (в микрофон): Том! Дай ей транквилизаторы.
СВИФТ (в переговорном устройстве): Будет сделано!
СИЛЬВИЯ: С чем я должна расстаться на сей раз? С ушами? Волосами?
ФРАНКЕНШТЕЙН: Сейчас мы поможем вам успокоиться.
СИЛЬВИЯ: Или с глазами? Мои глаза, Норберт! Настал их черед?
ФРАНКЕНШТЕЙН (ГЛОРИИ): Ну что, крошка? Смотри, что ты наделала! (В микрофон.) Где там твои чертовы транквилизаторы?
СВИФТ: Сейчас начнут действовать.
СИЛЬВИЯ: Ладно. Не имеет значения. (ФРАНКЕНШТЕЙН осматривает ее глаза.) Так все-таки мои глаза?
ФРАНКЕНШТЕЙН: Ни то, ни другое, ни третье.
СИЛЬВИЯ: Легко досталось, не жаль и потерять.