Команданте, caro mio! Это какое-то безумие, не убивал я никого! Я знал, да, что убит молодой человек, но это совсем не та причина, о которой думает твой спутник! от волнения старик стал несколько косноязычен; щеки его слегка порозовели. Варжик тяжело вздохнул и, разрываясь между служебным долгом и сочувствием старому знакомому, мягко, но решительно усадил того на ближайший стул.
Не волнуйтесь, синьор Романо, парень попытался улыбнуться как можно более располагающе и приветливо, Клянусь, я вас ни в чем не подозреваю. Вы мне скажите только, что за причина, о которой вы упомянули? Откуда вы знали, что убитый был молодым человеком?
Он сказал и тотчас же с неприятным чувством понял, что сам до сей поры понятия не имел, какова была жертва по возрасту. Чертов Рейнвальд, мог бы и рассказать чуть больше о подробностях дела, в конце концов, всю дорогу вместе ехали!
Гарацци поник и, тяжело вздохнув, сцепил в замок дрожащие руки.
Тебе эта причина не понравится, команданте он покачал головой и, видимо, предпочитая действия словам, неожиданно нагнулся, доставая что-то из-под стола, рядом с которым был усажен. Франц нахмурился затем изумленно вскинул брови. В руке итальянец сжимал початую бутылку крепкой настойки, открытую, похоже, совсем недавно.
А я комиссар кашлянул, Я думал, вы не пьете.
Все так думают, caro mio оружейник сокрушенно вздохнул, робко задвигая бутылку обратно, Я балуюсь иногда, но втайне ото всех, покупаю, когда время уже за полночь Вот и вчера пошел за бутылочкой, и услышал крик голос молодой был. Я так и подумал, что, должно быть, опять какого-то бедолагу наш местный маньяк настиг, и заспешил домой.
А помочь Варжик зажмурился, затем вновь уставился на собеседника с нескрываемым недоверием. Крепкий же еще мужик, вполне мог бы помочь несчастному, может, хоть «Скорую» бы вызвал
Да ты что, сынок, какой из меня помощник? старик демонстративно сгорбился и закашлялся, Я уж немощен, еле инструменты в руках держу Жаль, конечно, человека, но уж своя жизнь-то она подороже будет, как бы жестоко не звучало.
Что ответить, Франц не нашелся. Ему, комиссару полиции, ставить свою жизнь превыше жизни другого человека никогда даже в голову не приходило, он всегда готов был рискнуть собой, лишь бы спасти другого и наивно полагал, что другие люди думают так же. Теперь вот выяснялось, что все совсем иначе, и другие люди, даже самые лучшие из них, предпочтут спасти остатки своей жизни, удерут домой, прижимая к груди заветную бутылку, вместо того, чтобы оказать посильную помощь.
Франц, голос Курта Рейнвальда, разорвавший туман растерянных мыслей молодого человека, заставил его вздрогнуть, Поди-ка сюда. А вы сидите, синьор, сидите, сыщик усмехнулся и погрозил подозреваемому пальцем, И чтобы ни шагу отсюда. Проходи, сынок.
Он отступил, пропуская Франца в небольшое помещение ту самую мастерскую, где Романо Гарацци мастерил свое удивительное оружие и, бросив еще один внимательный взгляд на старика, чуть прикрыл дверь, подталкивая спутника вперед.
Сюда взгляни, он подвел его к верстаку, заваленному самым разным, полезным в хозяйстве оружейника, хламом и, протянув руку, указал на что-то в самом дальнем и темном углу его. Комиссар, хмурясь, вгляделся, потом шагнул ближе и наклонился и тотчас же отпрянул, недоверчиво переводя взгляд с предмета на коллегу.
На верстаке, по-глупому прикрытый газеткой, лежал остро заточенный круглый напильник, наполовину испачканный в запекшейся крови.
* * *Заточка Франц сглотнул и, закашлявшись, сипло прошептал, Это не доказательство. Ему могли подбросить, могли Вы вообще не имели права на обыск без санкции прокурора!
Ты, я смотрю, готов даже убийцу защитить, если он тебе симпатичен, а, поляк? Курт усмехнулся и неодобрительно покачал головой, Я слышал, о чем ты говорил со стариком. Может быть, его слабость станет для него неплохим алиби а может быть, и нет. Гарацци! фамилию несчастного оружейника сыщик гаркнул так, что комиссару почудилось, будто с потолка посыпалась пыль. Из комнаты донесся грохот итальянец, вскочив, опрокинул стул.
Спустя несколько секунд он уже стоял в дверях, прижимая руку к сердцу и тяжело дыша.
Caro mio, нельзя же так кричать! Мое сердце уже не позволяет выдерживать такое что-то вы хотели?
Подойдите, Рейнвальд поманил его рукой и, картинно указав на заточку, изучаемую с расстояния Варжиком, очень вежливо осведомился, Вам знаком этот предмет?