Дэниел наконец отошёл в сторонку с Фредерикой.
Ты сказала, у тебя есть новости об Уильяме.
Да, получила от него открытку.
Откуда на сей раз?
Из Кении. Направляется, кажется, в Уганду, где голод.
Хипповские штучки, чуть поморщился Дэниел.
Хочет кому-то помочь, принести пользу.
Какая может быть польза-то?.. От человека без медицинской вообще без подготовки Лишний рот в голодной стране. Что за нелепая причуда.
Мне кажется, он порой помогает людям по-своему. Ты судишь его слишком строго.
Он тоже меня судит. Судить других это у нас семейная черта.
Да уж.
Однажды, сказал Дэниел, я был в больнице Чаринг-Кросс. У дочери одной моей прихожанки случилась передозировка, чаще всего их откачивают, дело прямо на конвейер поставлено, но эта девочка умерла, печень не выдержала И вот, значит, иду я по этому бесконечному коридору, думаю, что же теперь с матерью-то делать а мать винит во всём себя и, кстати, не без оснований, такая, знаешь, ведьма, из тех, что незаметно пьют энергию, в данном случае от этого только хуже Иду я, а рядом со мной санитары толкают тележку с телом покойной девушки, лицо у неё закрыто простынёй, как положено санитары в таких мягких музейных тапочках, шапочки у них вроде купальных я чуть в сторону отступил, они какую-то дверь открывают и вдруг один из них поворачивается ко мне, и что ты думаешь на меня из-под этой дурацкой шапочки смотрит моё собственное изображение! В первый миг я даже глазам не поверил. А у него все волосы подпиханы под шапочку-то с волосами он не очень на меня похож, а тут полное портретное. «Добрый день, говорит. Ну что, ты, как обычно, у отца на побегушках?» Я его спрашиваю: «Ты-то здесь какими судьбами? Где был всё это время?» «Скитался по земле и обошёл её всю»[17], отвечает он мне. И начинает завозить тележку туда, в помещение. Я за ним, а мать покойной уже начинает вопить и стенать. Уильям мне и говорит: «Ну, я, пожалуй, пойду, это уже по твоей части». «А что ты вообще делать собираешься?» «Наверно, ещё по земле поскитаюсь». С тех пор я Уильяма и не видел
В нескончаемом прохладном молчании монахини подымались по ступеням.
Писание цитирует себе на потребу вздохнул Дэниел.
А мне показалось, остроумно, не согласилась Фредерика.
А в открытке не было про возвращение?
Нет.
Иногда ей хотелось, чтобы Уильям ей вообще не писал, раз уж с Дэниелом связи не поддерживает. Но может быть, эти открытки или письма-каракули на тетрадных листках и есть послания Дэниелу? С другой стороны, возражала она себе, никогда не следует пренебрегать очевидным толкованием в пользу чего-то подразумеваемого эти чёртовы письма и открытки предназначены ей, Фредерике!
Такие вот дела сказала Фредерика.
Ладно, справимся, сказал Дэниел. Ну, я потопал. Ещё увидимся.
Ты не посмотрел картины.
Не то настроение.
Мы собирались выпить кофе в «Фортнуме и Мейсоне»[18]
Сейчас нет, но всё равно спасибо.
1
Предродовое: декабрь 1953
(I)Над входом в краснокирпичный корпус, золотыми буквами на лаково-лиловой вывеске: «Гинекология и акушерство». Внутри арки знак перста, первый из многих последующих, указует на большую табличку. «Предродовое отделение первое направо». Под сводами арки темно.
Подъехав, она пристегнула велосипед цепью к высоким перилам. Она была на шестом месяце. Под тяжестью корзинки переднее крыло аж немного прогнулось. Из корзинки она достала верёвочную сумку, в которой был бумажный пакет с вязаньем, завёрнутая в пергаментную бумагу бутылка с лимонадом и две тяжёлые книги. Толкнула дверь и оказалась внутри.
Пол в центральном фойе выложен красновато-бурой плиткой, стены чуть ли не до потолка тоже в кафеле, цвета запёкшейся крови; окна же находятся гораздо выше глаза. Старшая медсестра, в ярчайше-синем медицинском халате и высоченном, точно башня, белом плоёном чепце, важно восседала за конторским столом. К ней стояла очередь из женщин. Двенадцать, тут же сосчитала Стефани. Взглянула на часы: ровно 10:30. Кажется, сегодня быстро не отделаешься. Она угнездила верёвочную сумку между ног на полу, достала книгу, подняла страницу к тусклому свету
В распашную двустворчатую дверь вошла четырнадцатая женщина и, словом не обмолвившись с тринадцатью, обратилась напрямую к сестре: