Впрочем, его упрямая, сверхсамоуверенная тетушка Миа, возможно, и заслуживала такого наказания.
Рик задумчиво посмотрел в окно. Солнце уже скрылось за деревьями, и в доме Хермана, как и повсюду на Парклаан, царила глубокая тишина. Таинственные сумерки начали укутывать низкие кустарники в саду, и только розы белели в полумраке.
Юноши помолчали. Оба никак не могли сосредоточиться на уроках.
– Ты уверен, что она придет? – спросил вдруг Херман.
– Абсолютно.
– Они знают, что ты их видел? Ну, после вечеринки в прошлую субботу.
– Да ты что! Я ловко спрятался, когда за ними подглядывал.
– Voyeur, [1] – хихикнул Херман с видом светского льва.
Рик одобрительно улыбнулся. Захлопнул учебник и папку с тетрадями. Положил записку в карман.
– Смываюсь. Хочу разведать местность вокруг Заячьего пруда. Поехали вместе?
Но Херман счел, что доля его участия в этой авантюре исчерпана.
– Нет, у меня еще много работы.
Он проводил Рика до гаража, к стене которого был прислонен велосипед, и потом смотрел вслед приятелю, пока тот не исчез в конце дорожки за рододендронами.
Черт, не надо было ему писать эту записку. Если свяжешься с Риком, никогда не знаешь, в какую влипнешь историю. Говоря по совести, он совершил подлог. Фу ты, черт, почему это пришло ему в голову только сейчас? Спохватился, что поступил не так, как надо, а дело-то уже сделано. Н-да, всегда он задним умом крепок.
Охваченный смутным, но тревожным предчувствием, он вернулся к задачкам по физике.
Рик меж тем выехал из калитки на Парклаан и свернул влево. Метров через восемьдесят, напротив птичьих вольеров Зверинца, он опять свернул влево и покатил по тропинке, ведущей к теннистым кортам.
Солнце опускалось к горизонту, и густо заросшая тропа становилась сумрачной.
Рик ехал довольно быстро, ведь, как говорится, каждая пядь земли была ему тут знакома.
Однако он обрадовался, когда с темной извилистой тропки выехал на проезжую дорогу, справа от которой находились две небольшие виллы, а слева – теннисные корты.
– Гейм и сет! – донесся до него чей-то возглас.
– Мы идем домой! Слишком темно! – отозвался другой голос, на этот раз женский.
Теннисисты устремились в гардеробную. Четыре других корта уже опустели.
Рик свернул направо, на дорожку, которая шла вдоль забора виллы, где жила Труда, и через две минуты был уже у Заячьего пруда.
Здесь было намного светлее – на западной стороне деревьев не было, и огромное багровое солнце, только что достигшее горизонта, озаряло водную гладь. Его пурпурные лучи веером устремлялись к зениту; на востоке яркую синеву вытеснял густой фиолетовый цвет.
Рик остановился, поставил ногу на землю и, держа обе руки на руле, стал разглядывать открывшийся перед ним ландшафт.
Листва высоких прибрежных деревьев и густая поросль справа на опушке леса еще не потемнели, и заходящее солнце придавало различным оттенкам зелени какой-то особый, местами ядовитый блеск.
Пара лебедей белела на темной воде пруда. Даже Рик, не слишком чувствительный к красотам природы, не мог не признать, что здесь было удивительно живописно. И спокойно отдался созерцанию этой прелести.
Вскоре, однако, он занялся тем, ради чего приехал.
Высокие деревья и кусты обступали Заячий пруд, и из виллы, где жила Труда, его можно было увидеть только в слуховое окошко, но оттуда вряд ли кто станет подглядывать.
Если завтра он спрячется в кустах за велосипедной дорожкой, то сможет появиться перед Трудой через две-три минуты, когда она уже будет ждать Хенка. Тянуть дольше было бы рискованно – она, как ему казалось, была не из тех девочек, которые долго ждут опоздавшего на свидание поклонника.