Она привычно возвращалась домой - зачем? Ильи нет дома, он в дальней экспедиции, в Туве. Мама старчески занята собой, да она и на даче. Малыш на даче с бабушкой. Женя a лагере. Пусто дома. Илья, уезжая, просил приятельницу свою, Екатерину Васильевну, женщину энергичную, решительную, члена партии с немалым стажем, - просил наведываться к Леле во время чистки, если будет плохо помочь. Ничего этого ей не нужно. Ни поручительства, ни совета... Ей бы что-нибудь родное, свое, чтоб почувствовать, что жизнь еще не вся кончилась, еще имеет смысл. Смысл! Если это революция обманывает, уходит...Она уже поднималось по лестнице, уже шла по длинному, слабо освещенному коридору. Рассеянно ответила на чье-то приветствие, минула одну соседскую дверь, другую, медленно открыла свою.Елена Григорьевна чуть не споткнулась о корзину, стоящую посреди тесной передней. То, о чем она и мечтать не смела: Женя приехала! Девочка ее, ее долговязое чудо! И не предупредила - как всегда! - любительница шумных торжеств и сюрпризов...- Женя! - говорит Елена Григорьевна.Вот и все: Женя. Больше ничего и не нужно - жизнь! Вот оно, здесь, под рукой, ее дите, и грязные волосы пахнут сенцом, и пыльная, мягкая маечка на плечах. Елена Григорьевна прижимается лицом к этой маечке и с облегчением, с благодарностью чувствует, что сейчас она наконец заплачет от первого же обращенного к ней слова.Но Женька уже вывернулась. Ее загорелая морда сияет оживлением и радостью: у Женьки столько дел! Она очень голодная, очень, как зверь, ох, мамочка! И такая грязная, всю дорогу валялась на третьей полке. И девочки решили сегодня же собраться, так хорошо бы поесть, и Милька не ответила ни на одной письмо - представляешь? - так они с Маришкой волнуются, не случилось ли с ней чего? Надо бы и к Мильке успеть забежать. И Димка, конечно, опять трогал ее готовальню, это беда какая-то, что за мальчишка, - зачем вы ему позволяете? И последние недели Женька не стирала, потому что все равно домой, так постирушка вся вот она - куда положить?"Ну спроси что-нибудь... - мысленно умоляет Елена Григорьевна. - Спроси: как у вас тут? Ты спроси, я отвечу. - я не обижусь, что, ты не спросила сразу..."- Ох, я свинья такая, - говорит Женька. - А как у вас тут, мамочка?Хорошо воспитанный ребенок, рассеянно блуждающий по комнате взгляд. Невозможно!- Ничего. Что у нас может случиться?..
IV.
ТРИДЦАТЬ ПЕРВЫЙ
1. КЛАВДИЯ ВАСИЛЬЕВНА
Если бы Звенигородскую спросили, что в ее жизни главное, она, вероятно затруднилась бы сформулировать это точно. Не "ребята", как принято было теперь говорить, - Клавдии Васильевне не по душе было это слово, - не "дети", как принято было говорить раньше, не "товарищи" или "граждане", как сама она к ним время от времени обращалась во избежание неуместных, отпугивающих сантиментов, - что же? Сухо и трезво - "учащиеся", как говорилось во время просвещенческих бдений?..В начале лета, что-нибудь в середине июня, все они выстраивались на школьном дворе: отправлялись в лагерь. Раньше Аня Михеева, а теперь Борис Панченков отдавали команду: "Стоять смирно! Равняйсь!.." - и они поворачивали головы и чуть поднимали подбородок и очень серьезно, очень старательно выравнивали строй. Как влюбленная мать неотрывно следит за каждым движением своего детища - как оно, сокровище ее ходит, как сидит, как берет за столом ложку в кулак и подносит ее ко рту, - так и Клавдия Васильевна сейчас не за одним, а за доброй сотней человек следила растроганным взглядом. Только теперь, когда все они дружно, по команде, отворачивались от нее и смотрели на грудь четвертого, а она оставалась в стороне, не у дел, всеми забытая, - только теперь наконец могла она дать волю главному своему, тщательно скрываемому чувству.