А дальше Илья с утра до вечера надраивал какие-то медяшки, потускневшие от угольной пыли, и благодарно выскребывал остатки каши со дна матросских бачков, и мыл эти бачки, и снова куда-то по чьим-то приказаниям торопился. И мечтательно замирал у борта все с тем же увесистым томом на коленях, когда дневная суета отступала наконец и он оставался один на один с морем, качающим на спине звезды, и со звездами над головой, неправдоподобно большими, почему-то мохнатыми. Немыслимое, первозданное одиночество человеческой души, бесстрашной и робкой!.."А все-таки, все-таки впереди - огни!.," Впереди были одесские демонстрации и отряды местной самообороны, мятеж на "Очакове", первые русские баррикады. Тюрьма одесская, тюрьма бердянская, тюрьма екатеринославская... Торопливое, жадное проявление тех самых душевных сил: в пятнадцать лет - руководитель молодежных кружков, один из подающих надежды пропагандистов, в семнадцать - подпольщик, профессиональный революционер. Что знал он об этом, когда стоял у борта в толпе притихших, вполголоса переговаривающихся матросов и одесский берег летел на них весь в огнях, в музыке, доносящейся из приморского парка, сияющий, словно сказочная, заповедная страна?.. Ничего он еще не знал. Просто очень любил всех этих людей, которых братски касался плечами, тихо улыбался - от неясных предчувствий, оттого, что так все великолепно осуществлялось: кажется, еще немного, еще два-три удара веслом...
3. НАШИ ОТЦЫ
...Неповторимое, чудесное сочетание людей и событий, носящее имя революции...Из воспоминаний Е. О. Ка6о.На толстом, негнущемся картоне - фотографии с золотым обрезом: строгие девушки с открытыми, чистыми лицами, с гладко зачесанными волосами. Высокие воротнички, передники вчерашних гимназисток. По водянистым фирменным знакам на обороте: "Современная фотография существует с 1885 года". "Фотография двора его императорского величества негуса абиссинского", "Фотография удостоена высочайших государя императора наград", - по фирменным знакам этим - стремительные, летящие надписи: "Славному товарищу", "Товарищу и другу", "Дорогому товарищу в память о том, что нас связывало и будет связывать". Вместо обычных девичьих клятв и сентиментальных заверений - свежо, молодо, серьезно: "Дорогому товарищу".Вот и они в свое время "поднимались против отцов", - как это все назвать иначе? Девушки, не помышляющие о счастливом замужестве, равнодушные к подробностям быта, рвущиеся к знаниям, не предусмотренным программами женских учебных заведений, к самостоятельности, не предвиденной испуганными семьями, к заработку, какому угодно, - лишь бы эту самостоятельность обеспечить, - о чем они мечтали, выходя из гимназических стен? О красных знаменах близкой, руку протянуть, революции? О пролетарских центрах, где только и ждут живого пропагандистского слова? О содружестве единомышленников, жертвенном и прекрасном?..При чем тут любовь! А она вламывалась в их жизнь и путала все карты. Ее не замечали вначале. Потому что это твой товарищ по общему делу - тот, кого невольно отметила твоя душа, - и не время, не время! А любовь выжидала, отступала ненадолго, надвигалась вновь, чтоб в один прекрасный миг обратить тебя, идейного борца и товарища, в трепещущее, навсегда отдающееся существо. От хваленой независимости, которой принесено было столько жертв, не оставалось и следа. Кто же знал, что это и есть высочайшее счастье женщины - довериться всецело, раствориться, обвиться душевно вокруг сильного, яростно темпераментного, яркого человека! Если ты, конечно, женщина. Если мужчина, которому ты себя вверяешь, действительно мужчина.Вот так в жизнь Лели Коломийцевой вошел Илья. Не сразу. Много позже после первой, почти подростками, встречи.