Борис Панченков, смуглый, очень красивый, в отлетающем на сторону пионерском галстуке, в белое нежной рубашечке (светлый верх, темный низ!), озираясь, спешит вдоль рядов: "Слушай мою команду! Ножку, ножку!.." Борис -- новый наш вожатый, присланный заводской ячейкой вместо Ани Михеевой: Аня окончила школу, ее райком забрал - на инструкторскую работу.А день какой, какой сегодня день! Майское небо взмыло над головами людей голубым дирижаблем, полыхают пламенем трубы духового оркестра, режущим цветом взблескивают наконечники алых знамен, треплются по ветру оборванные лоскуты песен:....Нас побить, побить хотели, Нас побить пыталися......Гремит, ломая скалы, Ударный труд.Прорвался песней алой Ударный труд.Стоит буржуй за рубежом, Грозит нам новым грабежом......У китайцев генералы Все вояки смелые, эх...А в другом конце старину вспомнили:...Дам коня, дам кинжал.Дам винтовку свою...Загляделись пионеры, заслушались, не заметили, как во впереди идущих носами ткнулись. Круто остановились шеренги. Борис вперед соколом смотрит: "Кажется, надолго. Отряд, вольно!.." И сразу же оркестр засуетился, замельтешил:Если 6 не было мне жалко ботинки, Я б сплясала танец кабардинки...Никому ботинок и не жаль. Вот уже кто-то расставил руки, ныряет в толпе, словно купается; женщина какая-то, взвизгивая, плечами трясет. Смех, крики - скорее туда!..- Давай руку! - торопят друг друга девочки. - Не теряйся!..Сколько вокруг интересного! На одном из грузовиков буржуй, поп и кулак обнимаются, а рабочий с молотом стоит чуть повыше их и, того гляди, всех им молотком по головам стукнет. На другом - тоже рабочий с молотом разбивает на земном шаре цепи. А вот целую тюрьму везут на колесах, взмахивает из-за решетки красный платок: помогите узникам капитала!.. А вот дядька красноносый с бутылкой обнялся и еще один дядька, с крылышками: "Позор летунам и пьяницам, срывающим пятилетку".Пьяница дергается, чуть с грузовика не валится, - батюшки, пошли. Все колонны, запрудившие Новослободскую, двинулись, пошли мимо Подвесков, мимо Андреевской церкви. Теперь главное - своих не пропустить. Вот она, тяжеленная эмблема завода, плывущий над толпой арифмометр. Борис, поднимаясь на носки, оглядывает толпу встревоженным взглядом.- Набегались? - недобро спрашивает он. - Ну, дождетесь вы...- Нехорошо, девочки, - говорит и Соня. - Человек переживает......Ты, моряк, красивый сам собою, Тебе от роду двадцать лет......Эх, сыпь, Семеновна, Подсыпай, Семеновна, У тебя, Семеновна, Юбка клеш, Семеновна...Под ногтями чернозем, Цим-ля-ля, цим-ля-ля, Это значит агроном.Цим-ля-ля, цим-ля-ля...- Что вы поете? - мечется по рядам Борис. - Сейчас на Страстную выйдем: Ну хоть у Моссовета хорошее что-нибудь, люди вы или нет...Запели хорошее - о трактористе Дьякове Петре: "Кулачье на тебя обижается, комсомолец лихой, не сдавай..." А с балкона Моссовета кричат:- Да здравствует наша молодая смена, ура!..И молодая смена с готовностью кричит "ура" и машет руками. Здорово! Если посмотреть вперед - толпа от Моссовета, вдоль Тверской, словно в чашу какую-то стекает, булыжной мостовой, рельсов трамвайных - ничего не видно! Только толпа - в косых прочерках лозунгов, в праздничных вспышках флагов. Игорь Остоженский даже декламировать что-то такое начал:Я счастлив, что я этой силы частица, Что общие даже слезы из глаз...Это он, наверное, Маяковского своего. Но девочки его сразу на смех подняли, потому что - какие же слезы? Никаких слез нет. И вообще - не надо нам Маяковского, то ли дело - Демьян Бедный:Движутся, движутся, движутся, движутся.В цепи железными звеньями нижутся...У Радиотеатра опять застряли, тут место узкое. Стиснулись так, что дохнуть нечем. Постояли, опять пошли.- Теперь - до Красной! - ликует Борис.