Вот тут и поднялся отец Митьки Мытищина. Это про Митьку Клавдия Васильевна говорила вначале: "Организаторские способности". Организаторские способности сына не растрогали отца Мытищина нимало.- Это что же получается, - сказал он, поднимаясь во весь рост над низким ученическим столом и глядя почему-то не на собравшихся, а в окно, за которым уже вовсе ничего не было видно. - Мы люди необразованные, конечно. Какая-то антиалкогольная кампания, антипасхальная, а учиться ребятам когда? "Антиалкогольная" - парню, может, такие слова и знать-то без надобности...Кое-кто из родителей громко возмутился, не потому, что не был согласен с Мытищиным, но потому, что больше всего боялся рассердить или, не дай Бог, обидеть Клавдию Васильевну. Клавдия Васильевна сделала знак рукой: она не рассердится и не обидится, просто товарищ Мытищин недопонимает...Все товарищ Мытищин понимает. Все! Это, может, некоторым хорошо, у некоторых условия, а у него, Мытищина, условий нет, он с малых лет этими вот руками... Мытищин, может, на фронтах дрался, чтоб сыну-то, сыну образование дать.- В старое время латынь учили, - говорит Мытищин. - Нужно это - латынь?- Не нужно..- Не знаю. Не знаю, понимаете? В старое время, я слышал, люди не глупее нас были, ничего, учили латынь. А наши сопляки - вот товарищ Звенигородская тут говорила - по судам всяким, по дворам, на заводе вот околачиваются: как ты работаешь, ударничаешь ли, не прогуливаешь ли, часом, - тьфу!.. Это мое дело, мое, как я работаю! Его, собачье дело маленькое: учиться. Все, кажется предоставили...Мытищин уже не смотрел в окно, жестко, ненавидяще смотрел на тех, кто пробовал ему возражать: на худенькую, нервную мать Остоженского, на Семину с ее невольной, мягкой улыбкой. Те самые, с условиями!.. Он и спорить больше не стал. Общественное воспитание, общественные формы - заладили! Рабочему человеку это все ни к чему, рабочий человек всей своей жизнью дойдет... Мытищин сел и затих так же внезапно, как только что поднялся, упрямо стискивая картуз потеющими ладонями. Спор продолжался без него. Кое-кто поддержал Мытищина: в самом деле - не ребячье это занятие прогулы на заводе искоренять! Или мешки собирали, помните? - натащили в дом грязи...Клавдия Васильевна напрасно делала вначале какие-то там знаки: она, дескать, все поймет, она не рассердится... Клавдия Васильевна была живой человек: она рассердилась. А уж рассердившись, скрыть это не посчитала нужным; речь ее звучала обличительно, жестко.- ...Наши дети привыкают отвечать за все, - говорила она. - Они вправе спросить, нравится это кому-нибудь или не нравится, вправе спросить у родителей, какое будущее готовите им вы! Вправе потребовать...Собрание молчало. Собрание затихло сразу, едва заведующая взяла слово. Вправе дети что-то такое требовать или не вправе - все равно! - с детьми остается Клавдия Васильевна, Клавдии Васильевне лучше знать. Упрямо замкнулся отец Мытищин. Федор Иванович Князев поглядывал из своего угла понимающими, смеющимися, как у сына, глазами, поглядывал так, словно видел в речи заведующей какой-то подспудный, не каждому. внятный смысл. Матери из "нижней сборки" виновато улыбались; может, и в самом деле что-нибудь не так, пусть Клавдия Васильевна их извинит, они постараются...Все равно она сделает так, как считает нужным. Даже если не каждый ее поймет. Сделает так, как единственно диктует время!..А когда собрание кончилось, к Клавдии Васильевне подошла тетка Кости Филиппова - был в пятом классе такой тихий, очень миловидный подросток.- Вы, Клавдия Васильевна. - сказала Костина тетка, - вы - как Ленин: для вас, смотрю, все дети равны...