Эй, приятель, притормози-ка. Разговор есть.
Бегать от неприятностей я не привык, но к таким неожиданностям готов не был. До последнего, до этого почти хрестоматийного "приятель притормози-ка", был уверен, что сегодня мне ничего не грозит. Ведь главная горилла в джунглях это я. Все должны чувствовать опасную острую вонь вожака, ментально исходящую от меня. Как же они этого не учуяли-то? Косяк.
Не, пацаны, базара не будет. Хотите, после перетрём, попытался я перехватить инициативу, и сразу расставить все точки над "и".
Чё?.. Оборзел совсем. Не будет для тебя никого после, повысил голос до баса детина с выпирающей вперёд челюстью неандертальца и таким же первобытно узким лбом. Чем-то он мне Шарова напомнил, красавчик.
Двое из моих преследователей забежали вперёд и встали, перегородив дорогу. Остальные трое подошли, и я, волей-неволей, повернулся к ним. Встал боком, так чтобы контролировать и тех, и этих.
Не по понятиям так честных прохожих пугать. Можем стрелку забить, там величиной бицепсов и померяемся.
Ты кого учить собрался? Ты здесь чужой. Давай карманы выворачивай, а там посмотрим, кто кому стрелки назначать будет, возмутился низкорослый широкоплечий крепыш, похожий на кабана.
А ты чё мент, чтобы меня шманать?
Смелый какой. Откуда к нам, из каких краёв такая генеральская борзота приехала?
С какой целью интересуешься?
Ого. Ха Ха Ха, заржал их заводила, тот, что остановил меня, высокий, с пудовыми кулаками, лягушачьим широким ртом. А за ним засмеялись и остальные. Ух какие слова мы знаем. Скажи ещё.
Мне всё стало ясно. Ребятки всё уже решили и сейчас разминаются перед избиением моим вероятным избиением. Ну ладно, они, суки, не знают с кем связались. Потом всех найду, кровью умываться станут. А сейчас я ух удивлю. Я рванулся вперёд, туда, где стояли двое. Схватил одного за грудки, резко вздёрнул и заехал ему лбом в переносицу. Попал точно, вмазал с характерным хрустом. Промял ему хрящ в харю. Убью, мать их, всех перебиваю! Убью! Убью тебя, сука! Мысли крутились взбесившимся волчком. Второму ударил в колено, он взвыл и освободил путь к отступлению. Я рванул и тут же растянулся на тротуаре. Подоспевший приятель первых двух, тот самый кабанчик, подставил мне подножку. Не успел я перевернуться, как на мне уже заплясали. Черти, блять! Я перевалился на бок и под градом ударов, успевая лишь защищать голову, закрывая её блоком высоко поднятых рук. Мои рёбра трещали от пропущенных ударов, почки ойкали, во рту появился металлический привкус и всё же мне почти удалось встать. Смог! Я король! Я распрямлял правую ногу и только оторвал от асфальта левое колено, как моя голова взорвалась. Вспышка, потеря зрения в красном сплошном зареве. Треск, мгновенный костяной скрежет и на меня опустился кромешный саван всепоглощающей тьмы
Очнулся? сказал склонившейся над койкой с лежащим на ней высохшим до состояния дистрофика бородатым парнем, одетый в белый халат врач. Голова его пациента, обмотанная в несколько мягких слоёв бинтами, лежала на подушке, а конечности, заключённые в панцирный плен хрустящего гипса, висели на поддерживающих их специальных нитях с грузиками, и всю конструкцию балансировали хитрые, поскрипывающие рычажки и колёсики.
Ум-м.
Тихо, сильно не напрягайся. Тебе вредно. Ты у нас третий месяц. Ослаб. Потихонечку. Ну? доброжелательно подбадривал пациента лепила.
Еее я? Сё со ой? что означало «Где я? Что со мной?»
Чудо, что ты вообще очнулся. Знаешь, тебя трубой, залитой свинцом, по затылку шарахнули. Расплодилось у нас в стране подонков, ничего не поделаешь. Куда мы катимся? Перелом основания черепа, понимаешь. При такой травме выживает один из ста. Счастливый случай («Может быть, счастливый. Сейчас всё решится», подумал врач).
Ава я ооой очу. «Мама я домой хочу».
М-да. Какая же я тебе мама. Бедный, разочарованно промямлил энтузиаст от медицины. Он ожидал ещё одного чуда. Потратил столько времени и вот тебе на. Результат -хуже некуда.
Бука, о мне пихоил бука. Я омой очу, и внезапно вполне явственно добавил: Весна. А, потом снова зашамкал: Иушки дай, ай, ай. Мнеееее. А аа, аааааа!
Врач дотронулся до лба пострадавшего, проверил температуру, бесцеремонно оттянул пальцем в низ нижнее веко. Пациент сразу заплакал сильнее захныкал, как маленький. Всё ещё принимая своего лечащего врача за маму, запричитал "Ава, не адо. Ет, ет". Доктор, записал что-то на бланк, закреплённый на планшете и, повесив его в ногах на спинку кровати, заметно приуныв, задумчиво пробурчал себе под нос.