Обиделся он, что без его согласия нашла себе мужа.
Старуха на миг притихла, вспоминая что-то тяжёлое, а затем тусклым голосом добавила:
Батюшка хороший был, мне кажется, я даже любила его, бил он не сильно, без злобы. А вот однажды мастер на мельнице, вновь ожила тётя Клаша, побил меня, так что и ходить потом неделю не могла, не то что работать, а мать ещё и добавила. Я сдуру пожаловалась ей и рассказала, что украла я полпуда муки, а мастер поймал. Думала: пожалеет меня матушка. Какой там «Вор ворует не для прибыли, а для гибели», приговаривает и колотит меня своей тяжёлой рукой по шее, а я плачу, и не от боли так мне обидно было. Никак не могла понять, почему матушка не пожалела меня и за что бьёт.
Мы ведь так тяжело работали. Мололи много белой муки, её столько было на мельнице, что даже под ногами валялась. Но и даже с полу нельзя было взять, даже горсть, её всю сметут в кучи, а потом Петька, племянник директора, приедет на коне, загрузит её в телегу, да и увезёт неизвестно куда. А за той, что в мешки засыпана, уже на машинах приезжали, и тоже неизвестно куда увезут, и никто не спросит: «Куда? Зачем? Почто мы трудимся, если хлеба белого не видим?» А мы своей же муки и не могли взять, даже горсть, и дома ели ржаной хлеб. Вы и представить, наверное, не можете, первый раз я попробовала такое вот чудо, и старуха, взяв со стола ломоть белого, воздушно-мягкого хлеба, подняла его вверх перед девочками, словно и впрямь являя им чудо, только когда уже родила, было это в двадцать седьмом году.
Девочки переглянулись, обе подметили, что тётя Клаша не могла точно назвать год, когда её муж пропал, а когда впервые попробовала белый хлеб, помнила.
Девочки внимательно слушали.
Мы и пожить-то толком не успели. Учиться мне не пришлось, батюшка был против, нянчиться надо было А как минуло мне одиннадцать лет, так и пошла на мельницу матушке помогать. А мешки там тяжёлые, с пшеницей-то да с мукой, и всё своими руками: и загрузить пшеницу, и муку засыпать в мешки, и сложить их, старушка помолчала секунду, словно вспоминая что-то, и продолжила тихо, почти шёпотом: Закончилась Первая мировая, там братик мой старшенький погиб, потом закончилась Гражданская, только-только начали жить, как пришли немцы и совсем притихла и, казалось, вся уменьшилась, а её темные глаза потускнели. Да, девочки, вот отсюда всё это протянулось одной, крепкой, ржавой проволокой, и она указала беспомощно дрожащей рукой куда-то в область груди.
Так, перескакивая с одного на другое, то смеясь, то плача, и повествовала тётя Клаша путаную историю своей юности. И только, когда девочки уже собрались уходить, вынесла картонную папку, перетянутую шерстяным жгутиком, в которой была фронтовая фотография мужа с другом Ковалёвым Георгием, повестка в военкомат, статья из районной газеты «Голос рабочего».
На прощание тётя Клаша посоветовала сходить к Силкину Михаилу Ивановичу и назвала адрес.
На следующий день в тетради появилась первая запись. Летописцем захотелось стать Марине. Она в точности скопировала повестку в военкомат:
«10 мая 1973 год.
Защита отечества есть долг каждого гражданина СССР.
Повестка 45.
Призывнику 1906 года тов. Москвину Вас. Ден.
Домашний адрес: Володарского, 54.
Место работы: хлебозавод.
Для отправки в часть войск явиться на сборный пункт в Кировский райвоенкомат гор. Кирова 15 октября сего года точно к 10 час.
За опоздание или неявку будете привлечены к ответственности.
Администрации предприятий и учреждений немедленно освободить от работы и произвести полный расчёт с выдачей заработка за две недели вперёд.
Райвоенком.
С собой иметь:
1. Приписное свидетельство или военный билет.
2. Паспорт.
3. Членам и кандидатам ВКП(б) и ВЛКСМ членские билеты и сняться с партийного, комсомольского учёта.
4. Две пары нательного белья (одну из них на себя), полотенце, предметы туалета.
5. На себе иметь годную к носке одежду и обувь, соответствующие времени года. Громоздких вещей с собой не брать.
6. Продуктов питания на 6 дней.
7. Перед явкой на сборный пункт остричь волосы наголо (под машинку) и надеть чистое бельё.
Райвоенком (подпись неразборчива)».
Из повестки стало ясно, что Василия Денисовича призвали в ряды РККА осенью 1941 года в качестве рядового красноармейца, числился стрелком 1184 стрелкового полка. Первый, маленький, едва заметный, но самый важный шаг к месту захоронения героя был сделан.