Трудно вам будет, Шекет, вздыхая, сказал Финкель. Я здесь уже пятый год резидентствую, с самой, можно сказать, революции, и до сих пор не смог выявить ни одного апарайского агента. Самое надежное было бы вскрыть и посмотреть, где у него аппендикс. Но я ведь парикмахер, а не хирург! Вот если бы их можно было отличить по прическе
Есть способ, сказал я. Попробую разобраться методом ультразвуковой дефектоскопии.
Хороший метод, но я никогда прежде им не пользовался. Пропуск в Кремль мне выправило некое важное лицо в наркомате обороны Финкель пообещал этому лицу, что будет стричь его вне очереди, и тот не смог устоять. Напустив на себя вид ходока, разыскивающего Владимира Ильича Ленина, я бродил по коридорам, всматривался в лица и прислушивался к разговорам. Сначала я решил, что апарайским агентом является товарищ Буденный уж слишком громко он орал о роли товарища Троцкого на фронтах гражданской войны. Но просветив героя припасенным для этой цели карманным ультразвуковым детектором, я обнаружил, что аппендикс у товарища Буденного находится на положенном для человека месте, и перенес свои подозрения на товарища Бухарина. Подобраться к Бухарину со своим детектором мне удалось только вечером следующего дня, и я был вынужден разочарованно отступить.
Честно говоря, одно время я грешил даже на самого Ленина. Почему нет? По-моему, апарайскому агенту вполне могла прийти в голову гениальная идея устроить мировую революцию в одной, отдельно взятой стране. Но Ленин лежал больной в Горках, допускали к нему только близких людей, и прощупать детектором аппендикс вождя мирового пролетариата не было никакой возможности.
Проваландавшись неделю и обнаружив, что у восьми процентов членов советского правительства вообще нет аппендикса, я уже готов был сдаться и привести в действие второй вариант плана а именно, перейти от поиска апарайского агента к уничтожению последствий его возможной деятельности. Иными словами, подложить товарищу Троцкому яд в питье, чтобы раз и навсегда избавиться от проблемы влияния евреев на мировую революцию.
Вот тогда-то и случилось то, о чем я потом не мог вспоминать без содрогания.
В Кремле назначено было заседание военачальников, на котором должна была присутствовать вся верхушка власти, включая товарищей Сталина, Троцкого, Бухарина и так далее. Я, конечно, отправился к Финкелю и потребовал пропуск. Резидент охарактеризовал мою наглость нехорошим словом, но пропуск достал. Чтобы быть не узнанным в толпе военных, я нацепил форму командарма и отправился в Кремль. Согласитесь, что, если бы я надел форму рядового бойца Красной Армии, меня остановил бы первый патруль. А командармов в те дни по кремлевским коридорам ходило столько, что они даже не здоровались при встречах, потому что не знали друг друга в лицо.
В зале, где проходило заседание, яблоку негде было упасть. Впрочем, для яблок был уже не сезон, их и взять-то было неоткуда. Я прошел в первый ряд, сел рядом с товарищем Микояном, который забрел на заседание от нечего делать, и принялся осматриваться.
Вы какой армией командуете, товарищ? наклонился ко мне Микоян, пронзая меня острым армянским взглядом.
Чукотско-таймырской, Анастас Иванович, отрапортовал я, очень надеясь, что двадцать седьмой бакинский комиссар не силен в географии.
Ага, задумчиво произнес Микоян и приготовился задать новый вопрос, но от возможного конфуза меня спасло появление за столом президиума товарищей Троцкого, Блюхера и Тухачевского. Как только они заняли свои места, ультразвуковой детектор в моем боковом кармане завопил, как ворона, у которой из клюва выхватили кусок сыра. Однако! Апарайским агентом был кто-то из сидевших передо мной героев! Кто? Неужели Блюхер или Тухачевский?
Товарищ Троцкий поднялся, чтобы начать речь, и я понял все коварство наших апарайских врагов. Агентом был именно Лев Давидович! Именно у него единственного в этом зале аппендикс находился не на положенном месте.
Ловко, однако, придумано! Объявить себя евреем, взять власть, понастроить в стране концлагерей, одним махом решить все проблемы: и Россию развалить, и евреев из страны прогнать, и идею коммунизма раз и навсегда опорочить.
Что я должен был сделать в сложившихся обстоятельствах? Стрелять в апарайца-Троцкого? Это исключалось, я все-таки был патрульным, а не террористом!