Отбой был в десять вечера, а подъём в шесть утра, как и в учебке, но мы были очень уставшие после дороги, и я моментально заснул Вдруг примерно через час меня сильно толкнули в плечо. В полумраке надо мной склонилось трое солдат, одного из которых я узнал: это был моего призыва рядовой Гарбаджиу из Молдавии, но не из учебки, а уже служивший в этом дивизионе в войсках.
Подъём, сержант. Мы тебя сказке учить будем.
Какая сказка?! Утром расскажешь.
Нет. Нужно срочно. Мне деды приказали. А если не выучишь до завтрашнего вечера, то нам обоим так навешают, что родная мама не узнает.
Я всё равно не запомню: память плохая.
А ты запиши: вот тебе лист и карандаш.
Мы отошли ближе к дежурному освещению и я, положив листок на тумбочку, записал примерно такой дембельский "фольклор":
"Шестьдесят пятый день прошёл, старшина-козёл домой ушёл Дембель стал на день короче. Всем дедам спокойной ночи." Из "инструктажа" Молдавана такая у него была незатейливая кличка, я понял, что деды будут нас "салаг" вызывать в любое время, а мы должны вести счёт: сколько дней им осталось до дембеля или официального дня начала увольнения их призыва. Ну и, естественно, рассказывать им эту "дембельскую сказку". Меня разбудили не первым: младший сержант Альберт, который прибыл со мной, тоже не спал и читал эту "сказку". Разговаривать с ним я не стал, так как он мне показался очень замкнутым, и я быстро уснул.
На утро, по команде "Технический дивизион, подъём!", мы быстренько оделись, застелили наши койки и собирались идти умываться, как нас, всех пятерых, прибывших из учебки, остановил сержант Асланов, тот самый высокий усатый азербайджанец.
Куда?! Вернитесь и застелите остальные койки.
Какие? Мы свои застелили.
Вот эти
И сержант указал нам на девять коек, причём на двух из них продолжали ещё спать деды. Приказ сержанта, да ещё и деда, пришлось выполнять. Только рядовой Мамедов воспользовался тем, что он "зёма", кое как застелил одну кровать, а нам каждому досталось по две.
Утренней трёхкилометровой пробежки, к которой мы привыкли в учебке, здесь не было. Но до завтрака всё же надо было привести себя в порядок, почистить сапоги.
Все умывальники с нашей стороны казармы были заняты, и я зашёл умыться на стороне роты водителей. Умылся и уже собирался вернуться к своим, когда меня позвал невысокий смуглый, видимо узбек, солдат-водитель.
Эй, салага! Иди ко мне, почисть мне сапоги!
Сам себе почистишь не инвалид.
Я те тебе дам инвалида! Б Сука! и ещё несколько слов матом. Иди сюда, кому сказал!
Он размахнулся чтобы ударить меня, но я вовремя увернулся и перехватил его руку, оттолкнув его второй рукой. К нему на подмогу спешило ещё трое водителей. Завязалась бы серьёзная драка, и вероятно, мне бы хорошо досталось, если бы нас не разнял проходивший мимо офицер роты водителей. Я вернулся на нашу территорию. Мы сходили на завтрак в столовую, а после завтрака началась разборка: пять дедов-водителей зашли на нашу половину казармы и устроили переговоры с дедами нашего дивизиона. Деды-водители возмущались.
Ваш салага оборзел: полез на наших дедов. Да мы его уроем. Он не жилец!
Который из них?
Этот.
Один из водителей показал на меня.
Сержант Асланов махнул мне рукой. Я подошёл.
Ты чего, офигел салага- жить надоело?
Я никому не буду чистить сапоги.
Ааа. Вот оно что.
Тут он обернулся к дедам-водителям.
Это вы, мужики, нашим салагам зря приказы даёте. Мы им командиры.
А чё он борзой такой?! Объясните ему, что дедов надо уважать и слушаться.
Мы с ним разберёмся. Это наше дело.
Водители ушли, ругаясь. А я весь напрягся в ожидании нового конфликта со "своими" дедами. Деды обступили меня, а Асланов сказал:"Младшой, мы не любим, когда не подчиняются нам. Уроем сразу. Но ты не подчинился водилам, а это правильно. Не боись, мы тебя не будем бить. Но имей ввиду: нашим дедам ты делаешь всё, что они тебе прикажут. А водил не слушай. Если они к тебе полезут- ты нам говори. Мы своих в обиду не дадим."
Этот инцидент, как ни странно, помог мне понять, что выживать в войсках будет непросто, но возможно. Даже появилось некоторое уважение ко мне не только молодых солдат, но и дедов. И ещё наши деды решили нас двоих салаг-сержантов "не припахивать к грязной работе типа чистки сапог и т.д." Это уже было моим первым, пусть и маленьким, достижением в борьбе с дедовщиной.