Таким образом, понятие ментальность может иметь для современной науки большое методологическое значение, играя роль своеобразного медиатора между конкретно-историческими по своей сущности компонентами сознания как общественного образования и инвариантными относительно потока исторических изменений образованиями духовной жизни людей, которые фиксируются в понятиях коллективное бессознательное (Э. Дюркгейм, К. Г. Юнг) и его архетипы (Юнг). Методологическое применение данного понятия должно помочь избегнуть монистически сориентированной односторонности исторического центризма любого пошиба западного, наподобие европоцентризма, восточного, северного, оказать содействие переходу от упрощенного, линейно-прогрессивистского к нелинейному, плюралистическому осмыслению исторического процесса.
Плюралистический подход позволяет выявить внутренние особенности современных цивилизаций и проследить взаимодействие социально-цивилизационных субъектов. Разнородные ментальности таких социальных субъектов имеют особые пределы взаимодействия. Без исследования этих пределов невозможно составить картину религиозных взаимодействий в современном мире. Анализ взаимодействия ментальностей социально-цивилизационных субъектов также помогает прояснить методологическое значение понятия ментальность. И хотя в исследованиях чаще встречаются понятия культура, традиция и идеология, эти понятия можно воспринимать как часть той или иной ментальности.
Как отмечает Л. М. Демин во введении к пособию Взаимодействие культур и проблема культурных влияний (составлено на основе лекций, читавшихся на отделении журналистики филологического факультета РУДН), культура более высокая поглощает более низкую. При этом даже завоеватели с более слабой культурой перенимают материальную, политическую и экономическую культуру покоренного народа. В истории это случилось с монголами и маньчжурами в Китае. Татаро-монгольские завоеватели оставили меньший след в культуре русских по сравнению с влиянием княжеств Руси на жизнь этих завоевателей. [Демин, 1999. С. 4].
Также Л. М. Демин обращает внимание на то, что в развитии и обогащении культуры любого народа большую роль играют влияния культур других народов. Возможно, улучшаются и культурные коды, определяющие ментальности.
Еще более сильное утверждение мы встречаем в статье Л. Б. Алаева Темп и ритм индийской цивилизации: Взаимодействие цивилизаций один из основных стимулов развития. [Алаев, 1992. С. 113]. Отсюда он делает вывод о ценности каждой цивилизации. Более того, признание индивидуальности каждого из путей [т. е. ментальностей, выраженных в действиях] и есть путь к осознанию подлинного единства человеческой истории. [Алаев, 1992. С. 113].
В. М. Хачатурян в статье Проблема цивилизации в Исследовании истории А. Тойнби в оценке западной историографии отмечает сходное с мнением Л. М. Демина положение Тойнби о том, что цивилизации, достигшие полного расцвета, могут равномерно и последовательно распространять идеи и технические нововведения на окружающие культуры. [Хачатурян, 1992. С. 220]. Это положение частично принимается и западным исследователем М. Мелко в его статье Взаимодействие цивилизаций. Очерк, но он считает более важным другой момент: условия, при которых воспринимающая цивилизация может усвоить чужеродное влияние. Исследователь считает цивилизацию в целом весьма устойчивой структурой, разрушить которую, как правило, нелегко. Он отмечает, что для изменения цивилизации необходимо соответствие инкорпорирующего материала внутренним потребностями цивилизации и степени потребности в изменении структуры общества. Поэтому постоянно изменяющиеся цивилизации оказываются более восприимчивыми к влияниям извне. Фактором, препятствующим усвоению влияния, М. Мелко считает то состояние цивилизации, при котором все ее институты находятся в относительной гармонии. [Melko, 1969, Р. 566]. М. Мелко развивает также идею Тойнби о том, что цивилизация не может быть уничтожена извне, пока она не завершит предназначенный ей внутренний путь развития. На наш взгляд, это касается и самой замкнутой цивилизации современности исламской цивилизации.
Особенностям развития ментальностей восточных цивилизаций посвящена статья Л. С. Васильева Цивилизации Востока: специфика, тенденции, перспективы. Он отмечает, что понятие цивилизации Востока это хорошо фиксируемый историей социокультурный феномен, имеющий отношение не столько к географии или этнографии, сколько к религии и тесно связанной с ней, определяемой ею этико-культурной традиции. Автор статьи выделяет три традиции-цивилизации: арабо-исламскую, индо-буддийскую и китайско-конфуцианскую (конфуцианско-дальневосточную).